Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

В крупных сооружениях, например в павильоне России на Всемирной выставке в Париже (1878), исчезла и эта относительная органичность. Дело не только в размерах, подчеркивавших несоразмерность целого дробному деко­ ру. Ропет, как и все его современники, мог придать организованность и строй­ ность большому зданию только с помощью традиционной трехчастной сим­ метрично-осевой композиции и четких поэтажных членений. Их абстрактная логика, парадная представительность, крупные членения противоречили всему духу нового «русского» стиля: простодушной красочности декоратив­ ных мотивов, измельченности деталей, живописности размещения окон, крылец, галерей, башенок, теремов, всей стихии резного узорочья.

Таков был главный павильон Парижской выставки (1878) — сложный конгломерат башен и башенок, выступающих вперед объемов, крылец и га­ лерей, скомпонованный по строгим правилам композиций классицизма, щедро изузоренный и пестро раскрашенный по столь же строгим прави­ лам «русского» стиля. Вот как описывает его В. В. Стасов: «... по середине... бревенчатый цветной дом с высокою кровлею, увенчанною резным князь­ ком, с заостренным громадным кокошником вверху, с маленькой открытой галереей над широким входом, завешанным русскими полотняными завесами, в русских узорах. И по сторонам центрального здания, направо и налево, целый маленький городок из разных построек: тут и башни, и выдвинутые назад крытые переходы, сквозные галерейки, и всходы, и лестницы, и бес­конечное разнообразие окон, прилястр, резных орнаментов ... Ничто не пов­ торяется, рядом стоят все разнообразные части и члены, полные изящной красоты, выражения и стройности» 139 .

В Ропете нельзя не признать талантливого зодчего, наделенного к тому же особым свойством улавливать и передавать веяния времени. Но в общем Ропет остается классическим архитектором-рисовальщиком, компоновщи­ ком мотивов, которые в изобилии поставляла ему современная археологи­ ческая наука. Его не волновала, подобно Гартману, мысль о создании но­ вых форм, новых конструктивных решений, поисках новых пространствен­ных композиций. Лишь один раз в конкурсном проекте доходного дома Человеколюбивого общества (1878; первая премия) зодчий обнаружил не­ заурядный дар планировщика. Он сумел вписать здание в сложный участок неправильной формы, избежав устройства негигиеничных корпусов с одно­ рядным размещением окон, и разработал для него тип небольшой компакт­ной квартиры без обычного тогда коридора (с небольшой квадратной при­хожей), с непроходными комнатами и сквозным проветриванием, опередив на полстолетия свое время. Однако обычно энергия и мастерство Ропета сосредоточены на такой компоновке мотивов и орнаментики, которые могли бы соперничать с пространным словесным описанием.

Фронтон напоминающего резную шкатулку киоска для продажи газет на Всемирной выставке в Париже (1878) украшают чернильница с воткну­ тыми в нее тремя гусиными перьями, клейма-печати, диковинные птицы и вязь плетенки, надписи.

Стасое В. В. Избр. соч. в 2-х т., т. 1, с. 276-277.

«Говорящие» мотивы — гусиные перья, черниль ницы, печати — соседствуют с мотивами, вызывающими определенные ас­ социации: плетенка напоминает о древних миниатюрах, наводя на мысль о истоках современных средств информации — о летописях, диковинные птицы — о сложностях и тайнах человеческой истории, о которой пове­ ствуют летописи и сообщают корреспонденты газет.

Зодчий охотно прибегает к помощи надписей. Особенно много их в про­ екте нового корпуса Публичной библиотеки (1891), фасад которого пред­ полагалось облицевать песчаником, порфиром, белым кирпичом, много­цветной майоликой по золотому фону, украсить башенками, серебряными решетками, нарядными наличниками. Отвлеченной живописностью своей композиции и обилием текстов, содержащих сведения по истории просве­щения, литературы, книгопечатания в России и сведения по истории самого здания, он напоминал заглавный лист старинной рукописи.

Хотя сам по себе проект библиотеки — выдающаяся работа мастера, нельзя не согласиться с общей оценкой эксперта К.Маевского: «...со­ ставитель проекта и руководящие этим делом задались единственно фаса­ дом, который должен представлять нечто особо выдающее в архитектурном искусстве, для чего пожертвовано удобством во внутреннем его располо­ жении и пренебрежено насущными потребностями для специального зда­ ния. Видимо, что здание проектировалось не для потребностей библиотеки, а для предварительно задуманного фасада, к которому уже приравнивалось внутреннее расположение» 140 . Так «реальность», понятая литературно как выражение на фасаде образа библиотечного здания, просветительские тен­ денции пришли в противоречие с функциональной реальностью и практикой просветительства.

" ЦГИАЛ. Ф. 293, on . 124, ед. хр. 17, 1891-1892гг.. л. 11 и об.

Идеи Ропета по созданию «говорящей архитектуры» смогли получить воплощение лишь в проектах надгробных памятников деятелям культуры, выполнявшихся при участии В.В.Стасова, помогавшего в разработке их программы. Памятник А.П.Бородину на кладбище Александро-Невской лавры, пишет критик, «состоит из золотого листа» и бюста покойного ком­позитора. «Золотой лист», на котором представлено несколько тем из глав­нейших сочинений Бородина, является символическим изображением «зо­ лотой страницы», оставленной им в истории русской музыки. Имя Боро­ дина осенено ветвями с подписями: «симфония», «опера» 141 .

Аналогичный характер имело и последнее произведение зодчего — ограда на могиле друга и пламенного почитателя его таланта В.В.Стасова (1906). Выполненная из кованого железа решетка украшена медальонами из майолики и эмали. Дверцу ее образует монограмма покойного, увен­ чанная двумя скрещенными орлиными перьями с зажигательным стеклом и шпорой — символами страстности, высокого полета и творческого горе ния.

"" ОР ГПБ, ф. 798, ед. хр. 570. Цит. по гвз. «День», 1889, Пфевр., №262.

Столбы, отделяющие одно звено решетки от другого, в виде двух горящих факелов — еще один символ неустанного горения Стасова. На фантастических цветных бляхах, вкомпонованных в плотный «русский» орнамент решетки, — надписи: «литература», «музыка», «живопись», «ар­ хеология», «ваяние», «зодчество», свидетельствующие о широте и много­ образии интересов ученого и критика.

Несмотря на усилия Ропета, даже созданные им мемориальные со­ оружения по количеству заложенной в них информации не могут со­ перничать ни с литературным описанием, ни с энциклопедическим справоч­ ником. В погоне за конкретностью они утратили качества, составляющие силу изобразительного искусства и архитектуры — выразительность пластической формы, несущей в себе синтетическую обобщенность и поэтич­ ность образа. Лишенные художественной выразительности, в своей содер­ жательности не поднимающиеся над уровнем факта из популярного путево­ дителя, они навсегда остались печальным напоминанием о времени, скульп­ тура и архитектура которого в самоотверженном служении идее нередко доходит до самоотрицания.

По характеру дарования Ропет не был вождем, скорее интерпретатором, но талантливым. В произведениях Ропета найденные на пороге архитектурной деятельности им самим и Гартманом приемы и мотивы декора приобрели определенную нормативность, даже академичность. Гартману было трудно подражать. Его отличавшиеся выдумкой проекты с трудом поддавались канонизации. Иное дело сооружения и проекты Ропета. При их создании зодчий руководствуется больше разумом, чем интуицией. Рассуждение и знание заменяют ему непосредственность чувства. Нормативность и едино­ образие используемых зодчим приемов, отобранные раз и навсегда мотивы декора, канонизированные не менее строго, чем ордер в эпоху классицизма, вытекающая отсюда наглядность его метода плюс завидная преданность идее сделали именно Ропета самым характерным, хотя и не самым ярким представителем демократического направления «русского» стиля. Как правило, «типичными представителями» становятся люди, богато одаренные, но недостаточно ищущие, у которых раз найденные приемы приобретают черты нормативности. Так было и с Ропетом. Такова же, думается, и причина появления термина «ропетовщина».

Как и творчество Ропета, «ропетовщина» проявилась наиболее последо­ вательно в области деревянной архитектуры. Попытка возродить ее былую значимость была столь же утопичной, как и возрождение крестьянской об­щины в качестве будущей ячейки социалистического общества, о котором мечтали народники.