 |
На основе строго разработанной градации иерархических отношений строится композиция усадебных комплексов с компактным, господствующим над остальными объемом главного здания в центре, с тоже компактными, но меньшими по размерам боковыми корпусами, соединенными с главным галереями.
Строго соблюдается иерархия и в оформлении зданий города в целом. «Богатые ордера архитектуры не всякому зданию свойственны», — пишет П.Чекалевский7. Ему вторит автор «Краткого руководства к гражданской архитектуре или зодчеству» (Спб., 1789): «Можно и без ордеров соорудить прекрасное здание. Столпы (то есть колонны. — Е.К.) принадлежат только важным, общественным зданиям и царским чертогам, но и тут надлежит употреблять их с рассуждением.. .».
* Чекалевский П. Рассуждения о свободных художествах. Спб., 1792, с. 178.
"Цит. по статье: Пшявский В. И. Типовое проектирование в русском зодчестве XVIII-XIXee. -«Архитектура и строительство Ленинграда», 1956, №3,с.28.
В раннем и зрелом классицизме середины и второй половины XVIII в. заметно стремление свести объем здания к немногим элементарным геометрическим формам, замкнутым, устройчивым, противостоящим своею правильностью свободным линиям живой природы. Куб идеально воплощал идею неизменности, равновесия, устойчивости. Цилиндр — ротонда — наиболее компактная и воспринимаемая одинаково во всех ракурсах форма мыслилась как символ вечности, божества и уподобления человека богу. К этим двум формам тяготеет планировка дворцов зрелого классицизма, особенно у таких ярких его представителей, как И.Е.Старов и Д.Кваренги. Даже внутренние дворы в классицизме трактуются как идеально правильное, рассматриваемое изнутри полое тело (классический тому пример — двор Академии художеств в Петербурге, круглый двор в проекте Кремлевского дворца В. И. Баженова).
Классицизм начала XIX в. преодолевает ограниченность, свойственную ранним этапам его развития, — самодовлеющую замкнутость отдельного архитектурного организма, хотя и подчиненного парадному пространству улицы или площади. Различие между ними можно определить как переход от создания идеальных организмов в идеально организованной среде к созданию разумно организованной идеальной среды.
Объективности ради следует отметить, что обе тенденции неизменно присутствуют в русском классицизме. В конце XVIII в. сложился застроенный «сплошной фасадой» ансамбль центральной части Твери с ее знаменитой системой трех площадей и пяти главных улиц, определился облик трех главных лучей Петербурга. Но в целом развитие идет в направлении нейтрализации главной оси, увеличения подчиненности композиции здания пространству улицы, унификации размеров, высоты, окраски, а в ряде случаев, главным образом в Петербурге, — подчинения абриса плана отдельной постройки уличной трассе, появления признаков кулисообразности в становящихся все более плоскими фасадах.
Ансамбли классицизма обращены вовне, к пространствам улиц и площадей. Создается впечатление, что отправной точкой ансамблей классицизма является внутренний парадный двор. Ансамбль русского классицизма развился, фигурально выражаясь, из курдонера городской усадьбы и замкнутого круглого двора Петербургской Академии художеств. Он неизменно преследует цель создания парадного пространства и не имеет тенденции к оформлению внутриквартальных территорий, образующих хотя и регулярно распланированную, но в общем не просто безразличную, а отторгнутую от парадной застройки улиц и площадей, второсортную по сравнению с ней, среду.
Справедливость этого положения подтверждает анализ ряда этапных сооружений и ансамблей классицизма.
Казанский собор в Петербурге (арх. А. Н.Воронихин, 1800—1811) — наглядный пример такого «внешнего» понимания парадного ансамбля. Собственно собор (тело здания) и колоннада перед его северным фасадом — равноправные, самостоятельно и независимо друг от друга существующие части. Широкая плавная дуга колоннады раскрывается навстречу пространству Невского проспекта, принимая его в себя и выливаясь в него. Осевая композиция колоннады-фасада с выступающим вперед, увенчанным фронтоном портиком, высящийся над ним легкий изящный купол вносят организующее начало в ансамбль, подчеркивая уникальность здания в ряду окружающих его обывательских жилых домов. С продуманностью и выискан-ностью абриса и местоположения колоннады диссонируют боковые и задний фасады. По отношению к колоннаде объем собора, его форма и размещение во многом случайны, он словно «плавает» в пространстве. Чувствуя незавершенность этой композиции, противную канонам классицизма, Во-ронихин, в полном соответствии с нормами парадного ансамбля, предлагает пристроить к южному заднему фасаду собора колоннаду, симметричную колоннаде Невского проспекта, возвести поперечную колоннаду, которая бы соединила дуги продольных, полукруглую площадь перед поперечной колоннадой обнести решеткой; колоннадой предполагалось оформить также набережную канала. Словом, Воронихин предлагает создать четыре ансамбля, самостоятельных по отношению друг к другу и как бы отгораживающихся от тела собора.
Ансамбль Биржи (арх. Т. де Томон, 1805—1816), при всем внешнем несходстве с Казанским собором, также ориентирован на создание парадных пространств, противопоставленных внутреннему пространству кварталов. Эту зависимость уловить труднее, так как на этот раз оформлению подлежит водная гладь «державного течения» Невы. Объем Биржи подчеркнуто пластичен и компактен. Он «держит» грандиозный ансамбль. Когда идешь по Кировскому мосту или Дворцовой набережной — огромный «кусок» города с Петропавловской крепостью, мостами, набережной, рекой предстает как
единое целое. Биржа вносит организующее начало в разнохарактерную застройку берегов, образует видимый центр и ориентир, наконец, замыкает перспективу.
По существу торцовый фасад Биржи выполняет роль купола и портика Казанского собора. И хотя она как будто рассчитана на обозрение со всех сторон, в композиции ансамбля акцентирована центральная ось и соответствующая ей основная точка зрения на ансамбль. Главный — торцовый — фасад Биржи выделен широкой парадной лестницей, фронтоном с полуциркульным окном. Для придания ему необходимой фронтальности была архитектурно оформлена оконечность Стрелки Васильевского острова. Совмещение торцового фасада Биржи с главной осью ансамбля закреплено зрительно продолжающим эту ось активным абрисом вдающейся в Неву Стрелки, симметричным расположением ростральных колонн по сторонам главной оси. Фасадность здесь присутствует как бы в «скрытом» виде. Фронт застройки разорван, оси пластически самостоятельны и свободно расположены в пространстве, которое они организуют, но ощущение фронтальности от этого не пропадает. Перед нами своего рода апофеоз регулярного градостроительства классицизма: не архитектура в природном окружении, в пространстве, а пространство, организованное архитектурой.
На том же принципе основана и композиция бывш. Таможенной площади, где главная ось и акцент — задний фасад Биржи. Он выходил на площадь, уничтоженную постройкой Института родовспоможения (арх. Л. Н. Бенуа, 1905—1907), господствуя над окружавшими его с трех сторон плоскими
фасадами таможен. Продольные фасады Биржи активной градообразующей роли не играют. |
.
страницы: |
рaдизайн
© 2005 /en
, ссылайтесь... 
