Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Стандартизация, повторность органически неприемлемы для модерна, рассматривающего посуду, мебель, ткани, все мельчайшие предметы быта в качестве произведений высокого искусства. Эстетика модерна не знает понятия «второстепенное». Каждая деталь, будь то ручка двери или светильник в ванной, требовала равного внимания, должна была быть уникальной и неповторимой. Это в свою очередь неизбежно требовало работы на заказ. Тем самым, возможность приложения лозунга красоты для всех и во всем в соответствии с духовными запросами индивидуальности неизбежно суживалась, по-прежнему оставаясь главным образом красотой для избранных. Неприязнь к массовой низкопробной машинной продукции второй половины XIX в. в модерне фатально распространялась на самый принцип массовости.

Антибуржуазная и даже социалистическая в своей основе тенденция к преобразованию среды и общества средствами искусства при переводе из области идей в практическую деятельность неизбежно превращалась в средство конструирования искусственного тепличного мира для узкого круга привилегированных лиц. Тенденция к созданию синтетического искусства — искусства для всех и искусства во всем смыкается, таким образом, с прямо противоположной тенденцией, программа которой после­ довательнее всего выражена О. Уайльдом и сводится к попыткам превратить искусство в одно из средств «искусства жить». «Ваши дни — ваши сонеты», — утверждает он в «Портрете Дориана Грея». Нравственно-эстетический идеал красоты для всех и во всем становится неотличимым от эстетизма и дендизма, несущими в себе черты, ассоциирующиеся с декадентством — усталостью, разочарованностью, пресыщенностью.

Борец революции А.Г.Успенский в своих национально-романтических стилизациях имеет двойника В. А. Покровского—архитектора, посвятившего свою деятельность в основном проектированию церквей по официальным заказам императорского двора. Антибуржуазность модерна, дерзкий вызов общепринятым нормам, социальным, политическим, эстетическим, часто оборачивается снобизмом, эпатажем, скандальностью — анархическим бунтом против пустой и пошлой, но внешне благопристойной буржуазной культуры.

Ультрасовременность, стремление создать новый стиль ведут не только и не столько к преобразованию мира на началах красоты, сколько к созданию искусственного мира красоты.

227. Дом Гвардейского экономического общества на Б. Конюшенной ул. в Петербурге. 1908-1910. Арх. Э. Ф. Виррих, при участии И. В. Падлевского, И. В, Васильева, Б. Я. Боткина

«Заточенные во дворец искусства» 267 — характеристика, во многом справедливая для всего модерна, который стремится уйти от грубой, пошлой, безобразной, уныло однообразной действительности (неизменно подчеркивается — буржуазной) в мир красоты и фантазии. Бежать от нее, как бежал Гоген на Таити. Замкнуться подобно устрице в прекрасную жемчужную раковину. Погрузиться в «мир ис­ кусства», взобраться на «башню из слоновой кости» или эпатировать буржуа, как делали футуристы, ненавидя мир царской России.

Бегству от действительности противостоит столь же свойственное природе модерна устремление к реальности, к повседневности, к действитель­ ности и практически полезной деятельности.

Рассмотрим более подробно некоторые аспекты художественной про­ граммы модерна.

Последнее десятилетие минувшего и первые десятилетия нашего столетия — время великого перелома. В это время происходит своеобразный взрыв, переворот в сознании, в мировоззрении общества. Наступает время, когда, по известному выражению В. И. Ленина, верхи не могут, а массы не желают жить по-старому 268 .

Ощущение катастрофичности, рубежности эпохи, понимание того, что дальше идти прежним путем невозможно, нарастает с начала 1890-х гг. 1891 голодный год унес миллионы крестьянских жизней, создав реальную опасность голодной смерти для одной трети населения страны. Такого страшного бедствия не видывала даже Россия.

Schmulzler R . Art Nouveau . New York , 1962, p . 277. См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч., т.26, с.218.

Голодный год усилил интерес к процессам общественной жизни, к со­циальному устройству, к будущему страны. Ощущение неизбежности радикальных перемен не оставляет наиболее чутких представителей интелли­ генции. Л.Толстой говорил о близости развязки. Об этом же говорит А.И.Эртель — писатель, чуткий ко всему новому: «...живется точно накануне чего-то и страстно хочется дождаться» 269 .

Атмосфера рубежа веков — это атмосфера кануна. Она пронизана предчувствием приближения социальной бури, катастроф, конца. Объяс­нением, описанием этого ощущения полна русская философская и публи­цистическая литература, труды по истории, социологии, эстетике и т.д. Ницшеанская идея о «смерти бога» в условиях России получила богатое и самостоятельное толкование. Д.С.Мережковский утверждает «не только религиозное, но философское, научное, культурно-историческое значение» проблемы конца мира, неизбежности не только личной смерти для каждого человека, но и для всего человечества. Он пытается показать, что Ницше в результате анализа европейского мира, а отечественные философы, прежде всего Достоевский, — глубин русской жизни пришли к единому выводу: «... дальше идти некуда, исторический путь пройден, дальше обрыв и бездна». «Россия, как и Европа, дошла до какой-то окончательной точки и колеблется над бездной» 270 .

Чувство кризиса буржуазной культуры, вырастающее у ряда филосо­фов до размеров вселенского, всечеловеческого кризиса, ужас перед бессмысленностью и алогичностью сущего диктует интерес к направлению русского искусства и философии, связанному с романтической тради­ цией, — к славянофильству, к Достоевскому, к В.С.Соловьеву, антибур­ жуазная позиция которых включала в качестве существенного компонента также сомнения во всемогуществе рационального сознания и науки.

Цит. по статье: Бялик Б. А. Россия в 90-е годы. - В кн.: Русская литература конца XIX - начала XX в. М., 1968, с. 46, 48.

Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. - Цит. по кн.: Новиков А. И. Нигилизм и нигилисты. Л., 1972, с. 125.

Проблема рубежности, животрепещущая для русской философской и социальной мысли, остро волнует людей искусства (хотя деление это, осо­ бенно в конце XIX — начале XX в. весьма условно). А. Блок пишет: «... в серд­ цах людей последних поколений залегло неотступное чувство катастрофы, вызванное чрезмерным накоплением реальнейших фактов, часть которых — дело совершившееся, часть — дело, имеющее совершиться ... хотим мы или не хотим, помним или забываем, — во всех нас заложено чувство болезни, тревоги, катастрофы, разрыва. Это чувство разрыва никто не станет отри­ цать ... Так или иначе — мы переживаем страшный кризис. Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа» 271 . «Все отчетливее сквозят в нашем времени черты не промежуточной эпохи, а новой эры, наше время напоминает не столько ру­ беж XVIII и XIX века, сколько первые столетия нашей эры» 272 . Так же вос­ принял 1901г. А. Белый наряду со многими другими услышавшими «в его приближении удар колокола и гадавшими, о чем удар; это могли быть звуки пожарного набата и звуки марша; о содержании звуков гадали мы... мы сходились в одном, что кризис — небывалый; и небывалость его протекает в совершенной тишине; в чем кризис? Социал-демократ мог ответить: <Скоро обнажится социальная действительность и сорвется фиговый листочек с ре­ жима благополучия». Философ культуры мог ответить: <Гибель европей­ ской буржуазной культуры>. Философ мог сказать так: <Кризис теорий об однолинейном, прямолинейном прогрессе». Кто иной мог неопределенно сказать: <конец эпохи>, а мистик мог заострить этот конец в конец мира вообще» 273 .