Архивная версия / archive version:

Этот проект переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Д И П Л О М Н А Я Р А Б О Т А

Театральная педагогика как социокультурная акция

Подобное поведение аудитории можно проиллюстрировать на примере двух показов спектаклей «Панночка» и «Принцесса Кру», соответственно в марте и мае 2003 года, когда большой зал оказывался целиком скуплен школой № 71 и заполнен учениками с 3 по 11 класс.

Во втором случае показу спектакля предшествовало действо под названием «Олимп», организованное на сцене театра самой школой. В программу мероприятия входило разыгрывание учениками пародийных, с действием древнегреческих богов, сцен из школьной жизни, концертная самодеятельность школьников и массовое чествование лауреатов школьной жизни, преуспевающих в разных ее областях от учебы до спорта и садоводства. Толпа, разогретая перепетыми ее же членами попсовыми мотивами и щедро вознагражденная на исходе учебного года за свои школьные мучения шоколадом, свистящая, ревущая и скандирующая «мо-ло-дец!», каждому выходящему на сцену номинанту, по замыслу организаторов мероприятия, должна была после этого увеселительного мероприятия воспринимать спектакль.

В данном контексте артистам отводилась традиционная в рамках массовой культуры роль, отраженная во фразе Э. Ренана и воспроизведенная Ж. Маритеном: «Только после трапезы на сцену вызывают художника. Его функция - не насыщать, но опьянять» (93; 171).

Однако, очевидно, что суть проблемы заключается не в последовательности, а в принципиальной несовместимости школьных праздненств массового характера с таинством рождения «здесь и сейчас» театрального произведения, обращенного к индивидуальному личному восприятию каждого сидящего в зале человека, призванного быть со-творцом человеку, творящему на сцене.

Подобное описанному выше фиаско потерпели показ и обсуждение спектакля «Недоросль» перед большим залом, скупленным в ноябре 2002 года школой-гимназией № 3. Школа обеспечивала театру полный зал на тех же, описанных выше условиях: организация (в этом случае: после спектакля) традиционных ежегодных «Шекспировых действ» - праздника открытия сезона школьного театра «Крылья» - и организация после показа спектакля и перед школьным праздником обсуждения спектакля с привлечением занятых в нем артистов.

Необходимость артистов, по их собственному выражению, «играть в театр» перед толпой и педагога театра «играть с толпой в диалог» оборачиваются для театрального искусства и для театральной педагогики выхолащиванием их сущностных эстетической и воспитательной функций, самоотрицанием и куда более жестоким «издевательством над творцами спектакля», с которым в благополучной в «кассовом» отношении столице и в ситуации упраздненной в Московском ТЮЗе педагогической части вряд ли сталкивался автор выражения К. Гинкас.

Известно, что «театральный спектакль оказывает воздействие на аудиторию на том уровне, на котором он аудиторией воспринят». А когда в подростковой аудитории под угрозу ставится самый элементарный сенсорный физический уровень восприятия спектакля проблематичным оказывается разговор и о каком-либо воздействии, а тем более «последействии» (термин введенный А.А. Брянцевым еще в 1920-е годы) спектакля на юного зрителя. Бесполезными и сомнительными в данном случае оказываются и какие-либо попытки педагогического закрепления воздействия и «последействия» спектакля, в частности в виде обсуждения.