- Бес знает, да старуха недавно заучила, - посмеялся он. - Институт-Три-ту-тут, не помню. Социалистический, вроде, отдел.

- Социологии?

- Ну! Да ты не знаком ли с ним часом? Видный он из себя молодец, девки вешаются, как собаки те...

Мы шли по улице, собирать подмогу.

- Зовут его Васютой, сын Архипа, значит, Архипыч или Архипович, уж как больше глянется. Не жаловает он отчество свое, арха-ичес-кое, говорит, какое-то.

- Меня тоже Васькой зовут.

- Ну? Так ты мне вроде и сын, значит, тоже? Сразу гляжу на тебя - Васька, думаю, больше никаких быть не может. Угадал, а?.. Ах, елы зеленые! Фонарь-то мы с тобой, Василий, не захватили, сплоховали-обмишурились. Ниче, сичас Сидора возьмем...

Он постучал в окно веранды желтого домика:

- Отворяй, опись имущества пришла, сыскали на вас закон! - подмигнул мне.

- Ах, Боженьки мои, кого принесло-то?

- Отпирай, старая, пришел, и внучка привел.

- Какого внучка-то, чего блажишь? - Дверь открылась, и выглянула хозяйка, крохотная старушка, похожая на засушенного комара.

- Сам дома?

- Ты почто в такую темь таскаисси, долго ль до беды, сердце слабое у меня, знаешь ведь.

- Я не с тобой судачить пришел, с самим помороковать желательно.

- Нету его.

- Как нету? Где бы - о такую пору. Не к полюбовнице ли занесло.

- Стыдобинушка, смутись хоть дитя. Стоит пред тобою, безусое. - Она ловко сплюнула и хотела прикрыть дверцу, но Архип сунул сапог:

- Нам, молодка, вот что. Фонарик ты только дай, ничего не надо.

- Фонарик я им, аа. А ну, как муженек спросит?

- Спросит он. Вот прямо от любови прибежит, и спросит: "Где, Ивановна, дела фонарик?" Под подушку положит и станет иллюминировать.

- Слов понабрался, как пес шелудивый блох! Держи фонарь, и дуй отседова по делам.

- Шибутная бабенка, - помаргивая, восхитился Архип, как только она исчезла.

- Идемте скорее, ждут.

- Все ждут, одного ждут - Страшного Суда, так что нас подождать – ничего. Хотел тебя на родник затащить, но торопишься. А тут поблизости.

- Тороплюсь. – я вынул из кармана подмятую пачечку, угостил деда, сам закурил. – А что за родник-то?

- Радонежский. - Он понизил голос, словно поверял тайну. - Шли сим путем изгнанные монахи, обессилели и возжаждали. И сказал им Господь, что дарует воду, если станут они чистосердечно молиться. И стали они молиться, и даровал им воду Господь.

Странности его речи, стилизованной под Библию, это неожиданно теплое протокольное слово "чистосердечно" - подействовали было на меня. Но нельзя - ждут ведь люди.

Архип преобразился и весь, казалось, излучал свет. Не верилось, что этот же человек мог и зазорное словцо при случае ввернуть, и сшутковать про старуху - "бабенка шибутная". Не вязалось.

- Святое место, - сказал Архип, вздохнув. - Водица чистая, как душа безгрешная, холодная, как злость людская, здоровая, как взгляд Господень... Тайна в том родника, что не у подножья холма пояском вьется - с вершины бьет. С вершины!..

Через час машина снова мчалась во весь опор.

- Забавный мужичок, где такого выкопал? - Проговорила Таня, прижимаясь ко мне. - На лесовика похож, на домового немножко.

- "Немножко", - передразнил Шурик. - Ты их видела, домовых?

- Говорю, похож, значит, похож, - Танюша наморщила нос. - И не спорь, пожалуйста.

- Я с девушками не спорю!

- Это почему? - Запальчиво крикнула Леночка.

- У них логика своеобразная, - пробасил Валек.

Я смотрел в темное, заляпанное грязью окно, и думал, что упустил сегодня шанс увидеть что-то такое, чего, наверно, никогда не видел. Вроде как Танька - домовика. Девчонки затрещали чипсами:

- Слышь, Вась, тебе с беконом?

- Я больше с луком люблю, - сказал я и взял оранжевую, как апельсинная корка, чипсину.

Да, упустил что-то важное - и от ребят скрыл...

А ну и ладно! Сколько их еще, таких родников по России?..

→ следующая страница

напечатать всё

дизайн сайта:

© 2005