рецензия

СУПЕРГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

« Windows on the World » - название ресторана на одной из башен Всемирного Торгового Центра, одной из тех, что рухнули 11.09.2001. "Окна на мир". А еще название романа Бегбедера.

Француз пишет об американской трагедии со смешанным чувством. Как гуманист, он обязан проникнуться всей патетикой ситуации (поэтому в героях у него два мальчика, сыновья преуспевающего торговца недвижимостью, оказались заперты в ловушке, когда боинг врезался в первую башню). Как философ, он понимает всю значимость события не только для Америки, но и для всего мира. (Отсюда длиннейшие размеренные рассуждения - острый галльский ум во всем блеске). Но как европеец, он не может отделаться от ощущения, что происходящее не очень его касается. Что американцы это всё же заслужили каким-то образом - хотя бы тем, что предпочитали ни о каких вещах как бы не задумываться.

Ужас торговца недвижимостью в том и состоит, что, будучи заперт в ситуацию, когда остается только ждать смерти, он не может понять, что же все-таки происходит. Почему именно я?

1 самолет = 1 несчастный случай

2 самолета = 0 несчастных случаев

Такую формулу выводит лирический герой, тождественный самому Бегбедеру (это вторая сюжетная линия - статичная история французского писателя: рассказ о том, как он пишет эту книгу).

Надо иметь большое самомнение, чтобы считать себя невинной жертвой рока/обстоятельств/других людей. Как ни кажется кому антигуманной эта максима, лучше нее объяснения сути происходящего с нами еще никто не придумал: за всё, что случается с нами, прежде всего мы сами несем ответственность; всё, что попадает в поле нашего зрения, имеет к нам прямое отношение.

Роман Бегбедера сделан с полным пониманием того, что тема выигрышная, "кассовая", обеспечивающая заведомый успех. Лирический герой признает, что без этой темы его проза не имела бы той силы. Однако написать роман, заведомо лишенный саспенса, напряженного ожидания того, "чем всё закончится", так, чтобы его не хотелось бросить на середине - это искусство. И самый рассчет на пиароемкость темы лучше, чем полная неспособность отечественных прозаиков выдать что-нибудь не только по этой теме, но и по темам наших национальных трагедий, которые потрясают всех, кроме писателей.

По этим темам у нас нет ничего художественного. И уж во всяком случае - художественного отрефлексированного.

« Ex - libris НГ» высказался на эту тему 30 сентября 2004 г. Ян Шенкман в статье «Писатели имени Одиннадцатого сентября», выразиться штампованно, затрагивает эту проблему.

И вроде всё правильно, а не могла отделаться от чувства разочарования, читая этот немужской текст: о том, что никто не будет лично сопротивляться террористам. (Из писателей).

Да и зачем сопротивляться?

Если «средний же человек, не в обиду ему будь сказано, такая ленивая и бесчувственная скотина, что переварит любой террор. Мы не станем жить в постоянном страхе, сколько нас ни взрывай. Теракты уже прошлого года сливаются для нас в один большой взрыв, и эхо его еле слышно. Слово "теракт" потеряло свою мистическую составляющую. И даже на объявленный президентом траур большинство из нас реагируют, как на очередную официозную скуку.
Сердцу не прикажешь, а потому работают рестораны, за редким исключением продолжают идти ток-шоу, жизнь, запнувшись на пару траурных дней, продолжает свое движенье. Биология в очередной раз берет верх над политикой».

Мне – да. Мне противно это читать. Скучно, что автор считает меня бесчувственной скотиной, скучно, что заигрывает со мной: «не в обиду», мол. Потому что я скотина, да. Но чувственная. Понятно?

Для меня эхо не сливается. Еще вот поэтому.

И потому еще, что я не вижу в грозном спокойствии Москвы скотства. Я нахожу это спокойствие естественным мужеством окружающих людей. Их жизнелюбием, да. Не то, уж во всяком случае, что люди спокойны, символизирует их скотскость, если она так мила автору статьи. Который великодушно говорит в следующем предложении «мы», но все равно остается, как понятно всякому, человеком далеко не средним.

Одно из немногих исключений на блеклом фоне, лишенном каких бы то ни было попыток осмыслить происходящее – роман Александра Рысича «Тора-Бора». Роман написан "по горячим следам" и, видимо, в силу этого отмечен определенным перекосом в сторону публицистичности. Зато в романе Рысича есть то, чего нет у Бегбедера и без чего, на наш взгляд, приученный к конкретным формам бытования литературы, роман неполон: там есть попытка разобраться с первоистоком событий.

Наиболее проникновенные сцены в романе Бегбедера связаны со внутренним монологом пятилетнего мальчика, который, воспитан вполне в духе сказочного мира для детей, продуцируемого в промышленных масштабах, ожидает, что отец вот-вот под влиянием ситуации превратится в superhero и обретет экстремальные способности. Перед смертью паренек успевает "всё понять": " So , Dad , you are not a superhero ?" – «Так ты, папа, не супергерой?»

Бессмысленное, но от этого вдвойне трагическое прозрение.
Герой-писатель, улетая из Америки, которую посетил для собирания материала по катастрофе, вытягивается на полу самолета и представляет, что вокруг никого и ничего нет - и тогда получается, что на бешеной скорости он летит через Атлантику.

Супер-герой.

Улетающий прочь от места катастрофы.

Впрочем, что ему остается делать?..

© Василина Орлова
оформление   © Семён Расторгуев

«Российский колокол», №1, 2005
адрес статьи: http://city-2.narod.ru/vs/p1.html

дизайн сайта:

© 2005