Архивная версия / archive version:

Этот проект переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Письменный "монолог" о пьесе "Ехай" приходится начать с довольно банального заявления о том, что драматургия Нины Садур, как и её расс казы узнаваемы и, извините за выражение, самобытны. Не похожие ни на что, и одновременно напоминающие очень многое, эти короткие истории представляют нам особую реальность - особую потому, что в ней нереальное узаконено самим фактом своего уверенного существования, а привычные и устоявшиеся законы "физики и лирики" ползут и валятся, скатываясь с кривой сюжета. При беглом "сквозном" прочтении одноактные пьесы Садур и её небольшие рассказы "с чертовщинкой" дразнят своей простотой, обычностью необычного в них. И только читая их "медленно" открываешь многослойность и сложносочинённость этой простоты. По-видимому, "чертовщина", мистификация или вывих сознания - то, что остранняет действительность в произведениях Н.С. - это инструмент, с помощью которого автор "взламывает" привычные, стереотипные, причинноследственные связи, приводя нас к ощущению абсурдности устоявшейся картины мира, заставляет по-новому (или просто впервые внимательно и честно) взглянуть на многое в нашей жизни.
Ранние произведения Н.С. были написаны во времена кризиса и агонии официальной идеологии и официально канонизированного образа мысли - сборник пьес "Чудная баба" вышел в 1987 году, а "Ехай" датирована 1983-им. Но объектом авторского внимания, как мне кажется, становится не социально-политический излом, а слом самосознания, художественно отраженный в ситуациях, когда сомнению подвержено даже само существование рода человеческого: "У нас есть несколько минут. До приезда "скорой помощи". Кто сумеет доказать, что он есть? Тот, кто докажет мне это, вылечит меня без больницы". ("Чудная баба"). Это слом "я", заглянувшего в неизвестность, сознательно, или вынужденно отбросившего ложь, и не нашедшего на её месте ничего, кроме пустоты. Пустота должна быть заполнена, как заполняются все пустоты - но чем? Мраком и хаосом, новой ложью или чем-то еще? Губительность пустоты и невозможность жить в ней у Н.С. драматургически оформлена в предельной остроте конфликта - или я буду знать, что "мир стоит", или пойду в психушку; или я найду своё место в этом мире, или лягу на рельсы. Но "по Садур" оказывается, что доказательств существования человеческого (как "по Булгакову" - бытия Божия) в области разума не существует. Это вопрос веры. Поэтому, я рискну определить поиск героев Н.С., как поиск и испытание духовного императива. Это не территория психоанализа, или мистического "ужастика", это территория русской литературы. "Ехай!" - внешне одна из самых бытовых, "житейских" пьес сборника "Чудная баба". В ней не обнажается "плоть земли", не летают ведьмы; и герои - люди как люди - никто не страдает ни фатальной амнезией, ни галлюцинациями. Сюжетно история эта прозрачна и сводима почти к анекдоту. Лег Мужик на рельсы, а Машинист остановил поезд и не может убрать это живое бревно с дороги. Ну никак! Ни криком, ни пинками, ни разговорами по душам. Ругаются и спорят на морозе в ночном заснеженном поле: Поезд стоит. Тут "притащилась" из ближней деревни вовсе с ними незнакомая Бабка (мышка бежала, хвостиком махнула: но не будем забегать вперед!) - Мужика к себе позвала. Они и ушли вместе. А Машинист смотрел им вслед, смотрел - плюнул и поехал дальше. Вот и все. Хочешь - посмейся, хочешь - плюнь, и читай чтонибудь поумней. Вот хоть "Поэтику" Аристотеля. Но история, конечно, забавная, и интересно разобраться - а что там у них, все же, произошло! И почему? Пьеса одноактная, все происходит здесь и сейчас, без временных разрывов и перемены места действия. Завязка - остановка поезда, развязка - поезд едет дальше. Существует, правда, у автора (и он был опубликован) другой вариант финала: Машинист бросает поезд и идет в "бабкину" деревню - то ли водку пить, то ли еще что. А поезд погудел-погудел, и уехал без него: напарник Машиниста встал у "руля". Такое рассмотрение сюжета не раскрывает, все же, содержания пьесы, затрудняя определение кульминации в ее композиции. Что же произошло внутри истории, между авторскими ремарками ":остановился поезд" и "поезд едет"? Он все равно поедет, с Машинистом или без него, по Мужику или мимо. Горизонтальное движение поезда подчинено графику и предопределено рельсами - оно может быть остановлено только временно. Начальный и конечный пункты, наверное, где-то существуют, но где? Россия. Ни конца, ни края. По Бердяеву - не человек владеет пространством, а оно владеет им. Горизонталь рельсов бесконечна, и смысл движения ускользает; Поезд не может не ехать просто по определению - он ведь подвижной состав". Любая непредвиденная остановка - ЧП, долгая остановка вне графика - катастрофа (МАШИНИСТ: Если каждый начнет за пять рублей на поезд кидаться, то никакой войны не надо.). Одним словом, ехай! Парадоксально, что усилия сторон направлены с самого начала, казалось бы, на одно и то же: Машинисту надо проехать, и Мужик постоянно повторяет "ехай"! Почему поезд стоит можно понять, только если вспомнить, что причиной остановки стала попытка самоубийства. Самоубийство есть смертный грех, есть душегубство. Итак, поезд останавливается у препятствия. Горизонталь натыкается на вертикаль, и кульминация наступает в момент, когда усилия сторон достигают предела их возможностей, и уже не могут привести к изменению ситуации, она заходит в тупик:

МАШИНИСТ. А тебе чего надо?
МУЖИК. Так: сам же дал: вино красное:
МАШИНИСТ. Ты не мужик. Ты не человек. Ты нуль.

Абсурд! Мужик, вроде бы, собрался уходить, получив, что хотел, оказывается, надо-то ему было пять рублей! Дорога свободна. А Машинист не едет. Не верит он Мужику. И не зря: приходит Бабка и случайно разрушает обман - Мужик не из этой деревни, и, стало быть, вино тут не причем. "Так чего же тебе надо?" Если движение Машиниста (как и поезда) направлено горизонтально, то движения Мужика - только вертикальны. Он может лечь на рельсы или подняться с рельсов: логика его "перемещений" - вверх и вниз. Причем, по большому счету (на уровне событий, а не перипетий) вектор его движений меняется только два раза: вниз - лег на рельсы - пьеса началась, вверх - встал с них - пьеса кончилась. Возможность движения Мужика "по плоскости" исчерпана обстоятельствами его жизни ("Я отработанный уже. Шлак: Известно, где вас стригут: - А хоть где - куда ни сунься"). Душа его неприкаянна, не нужна никому в мире железных "путей сообщения". Нет больше сил маяться, и поэтому - "душа вон", поэтому сил хватает только на то, чтобы рухнуть на рельсы и вцепиться в них мёртвой хваткой. "Я - шлак" - это еще и приговор, который Мужик вынес сам себе, а рельсы - это еще и плаха. Только вот палач попался какой-то малахольный, тянет резину: нет, не резину - жилы тянет. Бегает чего-то вокруг "Я ж тебя задавлю!"; про жизнь свою зачем-то рассказывает. А Машинист ни в чем не виноват - не хочет он быть палачом. Он ищет своего маленького укрытия, своего уголка в этом мире: "У меня мамаша старая! Она внуков хочет! А тут все психи! А ей внучек нужен, в огород ходить с лопаточкой: Мне не надо страшного! Я в сильные не набиваюсь!" Есть у него своя маленькая гордость: "Но я не хочу вертеться, учти. У меня одна совесть"; свои проблемы: "Я не знаю как жениться". Машинист как может защищает свой мир, свой угол, свой поезд - личную правду и общую ложь - всё, за что он так надежно спрятался. График ему нужен и порядок, и дальше "порядочности" он идти не хочет. Абсолютное и запредельное его пугает: "По стенкам узоры ползают, в комнате звенит: и не видно ее, ночи этой! Человек честно заполняет свои миги". Пугает, но и манит - а это "магистральный" мотив у Н.С.

МУЖИК. Глянь-ка:
МАШИНИСТ. Что тебе ещё надо?
МУЖИК. Туда глянь-ка. (Показал на небо.)
МАШИНИСТ. Сам глянь. (Сплевывает.) Полудурок.
МУЖИК. Ты сейчас говорил, а там тебя никто не слышал. Серость! Нуль.

Серость. Но вот пошел же за Мужиком и Бабкой (во втором варианте финала) - то ли водку пить, то ли: Тоже ведь - русская душа: Но пока ещё кричит, защищает "устои": "Мужик. Ты ж воевал! Ты же наше старшее поколение, у тебя же достоинства есть! Ты за родину, за всё наше жизнь отдавал. :И после этого: такую жизнь: такую героическую: за вшивую пятерку на рельсы кидаешь! На тебя пионеры равняются, сука! А ты кидаешься! Ты предатель, мужик! Ты нас предал! Ты все поколения предал!" Всё в кучу - так оно и бывает, когда что-то рушится:

МАШИНИСТ (Садится на рельсы). Мозги ноют. Всё.
Звиздец мне.(Тоскливо.) Не верю я тебе. Врёшь
ты всё. Злой ты мужик. Злобный.

Язык пьесы, язык её героев - живой и красочный. Разговорная лексика, просторечия соединяются, смешиваются с ходульными штампами советских передовиц. А из небрежного выговора, горячечного и бессильного желания преодолеть собственное косноязычие, из деревенского "приговаривания" рождается фонетическая партитура музыкального склада. Монологи героев - почти "стихи в прозе". Интересно отметить, что вся (вроде бы бытийноприземленная) пьеса условно делима на три части, каждая из которых по сюжетному ходу и положениям героев соответствует какому-то известному, повторяемому в фольклоре мотиву. Вся первая часть пьесы - это вариант сказки о солдате и мертвеце, в которой не похороненный мертвец висит на спине у живого до тех пор, пока тот не придаст его земле по христианскому обряду. Вторая часть (условно - от авторской ремарки: "Мужик внезапно меняется. Он теперь "блатной", с придурью" - до появления Бабки) напоминает сразу все сказки о чёрте, где чёрт - глумливое, страшное и опасное в своей непонятности существо, от которого невозможно избавиться.У героев в пьесе и имена сказочно безличные: Мужик, Бабка, Машинист.Третья часть соотносится, пожалуй, не со сказками, а с фольклорным переложением Деяний Святых Апостолов, песней о Кудеяре-атамане и т.п.
В самом деле - чтобы теперь "развести" противоборствующие стороны, нужно только чудо. И чудо явлено им в образе все понимающей, всепрощающей и всегда-то нас спасающей на последней черте то ли Родины, то ли Матери. И как же она является нашим героям в сиянии своей святости? Да гениально просто, как многое у Н.С.: "Входит Бабка в сапожках". (!!!) Ищет Бабка сбежавшего козла; не собаку и не кошку, а козла: животное капризное, "с характером", но, кроме того, ещё мистически и мифически многозначное; животное жертвенное и привязчивое. Эх, нет рядом сестрицы Алёнушки - сказать Мужику: "Не пей из лужицы:" Впрочем, и луж зимой не бывает, и Бабка совсем не Баба-Яга: приветливая и бескорыстно добрая, сразу кажется, что знаешь её давным-давно, а она про тебя всё знает. И Мужика сразу признала, хоть и в глаза его раньше не видела, и узнал Мужик от неё (сильно тому изумясь), что он не бездомный бродяга, никому в целом мире не нужный, а странник, без которого мир не стоит:
БАБКА: это всегда было, чтоб люди ходили:
чтоб земля не болела: они и ходят: Я и говорю, что лицо
ваше я поэтому знаю.
МУЖИК: Мать: так я же: и я так думаю.
Далее - по Н.Бердяеву: "В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града Китежа, незримого дома. Перед русской душой открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными её очами. Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения к новой жизни" (из статьи "Душа России"). По Н.Садур: ":Люди всегда ходили. Которые остаются, которые - дальше идут. Огород есть. Сараюшку поднять можно. Те же Тапкины помогут, если что: Она всё равно на ихнюю смородину повалилась. А я скажу, что племянник. Вы не волнуйтесь" (из пьесы "Ехай!")

> Перекресток одной дороги
> Без мечты в театре делать нечего