1.

Начиналась весна, хотя март только-только наступил. Огромные снеговые сугробы в парке смотрелись как декорация, правда, пока весьма натуральная. Но снег уже не будил того безысходного и покорного чувства, которое обычно затянувшейся зимой, а всякая зима - затяжная. Необходимость терпения отпадала. Что-то неуловимо весеннее сквозило в черных ветвях деревьев.

Ранней весной я, как, наверное, каждый, смотрел на мир будто вновь открывшимися глазами. Так мне казалось, но ничего хорошего я этими «новыми» глазами увидеть не мог.

Весна в городе, тем более в Москве... Снежные пустыри оголяются, раскрывая землю загаженную, унавоженную всякой мерзостью. Все затоплено сходящими мутными потоками воды пополам с бензином, машинным маслом и не бог весть чем. А дороги, особенно пешеходные, как будто специально проектировались с тем расчетом, чтобы их затопляло с наступлением малейшей оттепели. Прохожие пробираются по обочинам, чудом удерживаясь на крутых ледяные склонах, а то и не удерживаясь.

Городская фауна выползает на свет божий. Бродячие собаки - худые, взъерошенные, с глазами наглеющих попрошаек - ворошат помойки и растаскивают дурно пахнущую рвань по улицам. Мокрые вороны помогают им в этом.

Но меньше всего в это время мне хочется наблюдать людей. К горлу подступает приступ злобствующего критицизма, даже кретинизма. Честное слово, мне кажется, что проще было бы переносить вечную зиму, хотя и ждешь ее окончания с такими надеждами.

Я припомнил наше давнишнее сборище, и стало неловко. Собрались мы, трое юных дарований, и решили создать музыкальную группу.

Один из нас, Эдик Финский, не такой уж новичок. Он долгое время играл на бас-гитаре в сумасшедше техничной группе с непроизносимым названием «Сад житариус». Это с латинского «стрелец», разделенный зачем-то на два слова.

Финский – псевдоним, естественно. Сценический.

- Чуваки садят на житарах, - вот как Эдик название группы своей объяснял. И тут же сетовал. - Лидер не дает развернуться. Все пишет сам от начала до конца. А ты сиди со своими идеями.

Что касается меня и Умки, идей и у нас было хоть отбавляй. Так что свою реализацию эти идеи откладывать больше не хотели и не могли.

- Во всякой песне, которая трогает за душу, есть национальное звучание, - открывал я Америку.

- Ты против западного направления в музыке, но ты не прав, - заявляла Умка. - Западная музыка тоже делается с умом и сердцем. Я, например, взращена на «Битлах»...

Ну кто же спорит, что западная музыка делается тоже с душой? Я просто о том вел речь, что музыку надо играть вечную, такую, чтоб люди плакали, а не улыбались кисло. А это возможно только в случае, если в музыке национальные ноты будут присутствовать. Но Умка никак не хотела согласиться с этим, на мой взгляд, очевидным утверждением. И как всегда, если выясняется, что вы с противником просто стоите на разных мировоззренческий позициях, спор зашел в тупик. У нас с Умкой вообще часто случаются подобные столкновения. Но мы всегда, слава Богу, умели завершать их шуткой. Да и, в конце концов, мы играем то, что играем, а именно хард-рок с металлюжным отливом.

- Это альтернатива всем прочим течениям музыки! - провозгласил Эдик.

- Как это перепевы « Deep Purple » и « Led Zeppelin » могут считаться альтернативой?

- По-твоему, мы можем вот так озадачиться и тут же заиграть музыку, от которой плакать будут? Ты действительно в это веришь?

По ходу, Эдик был прав. У него дома стоит «Комбик». Родители тихо хватаются за больные головы и закрываются от нас в дальних комнатах. Это, разумеется, не помогает, а мы... Мы лабаем вовсю, правда, еще не на полную громкость.

Неделю назад, когда мы решили всерьез взяться за покорение музыкальных вершин, у Умки даже не было электрогитары. Теперь у нее «Музима», - добрый Умкин дядюшка сподобился - хороший инструмент среднего класса. Умка тут же окрестила его «МакГроу», непонятно почему.

- Это капитан Флинт орал, помнишь: «Дарби МакГроу, дай мне рому!»

- У тебя даже гитару зовут, как английского героя.

Умка только закатила глаза.

- Понимаешь ли, взять и запеть русские народные песни - это будет значить псевдонародность. Да кому, вообще, это нужно? - наседал на меня Эдик.

- Мы же хотим играть музыку для всего мира, не так ли? - обернулась и Умка. - То есть музыку наднациональную.

- Наднациональное потому-то и наднационально, что имеет сугубо национальную природу. - горячился я. - Нельзя собрать букет цветов, если они и не лютики, и не васильки, а просто цветы и ничего кроме.

Сейчас, в парке, на меня стих напал. Я притулился на черный пень, благо, кожанка позволяет, достал из кармана блокнот... Но писать нечего.

Черные деревья нависают надо мной. Мимолетом подумалось, что их жизнь тянется на последних резервах своей силы, накопленной с осени. Да и жизнь людей затаилась с того самого осеннего увядания великой страны. Не увядания даже, а обвала - будто стояло всем снаружи здоровое дерево, а внутри - труха, постучишь по коре - гул. Пустота... И рухнуло.

Возвращаясь к нашим «внутригрупповым» разногласиям... Хотя, конечно, какое они имеют значение для кого-нибудь, кроме нас?.. Так вот, я думаю, развитие мыслительных способностей человека происходит благодаря тому, что он просто не довольствуется общепризнанным порядком вещей. Не хочет им удовлетвориться. И, пожалуй, вообще склонен видеть пессимистичную сторону дела. Это вместо того чтобы принять все как есть, и попытаться и в скверном найти хорошее для себя лично.

Я встал со своего пьедестала - с пенька, то есть. Сложил блокнот... И чего я постоянно цепляюсь к этому блокноту, спрашивается? Если в начале рассказа упоминается висящее на стене ружье, оно должно выстрелить. А у меня не стреляет, а просто держит читателя в неприятном и напрасном напряжении...

Я направился к выходу из парка, волоча ноги по льду, загребая в ботинки рыхлый тающий снег. Непременно придется по приходу ботинки сушить, а самому лезть в горячую ванную.

«Гений» - это не этикетка, и уж кто-кто, а сами гении прозрачность и условность этого термина отчетливее всех видят. В остальное свое, не когда творили, повседневное время, когда должны были, как ординарные современники, поглощать завтрак и читать газету, заматываться в тунику или пальто, тащиться в колеснице или в трамвае - в это-то, основное время, повторюсь, гений придавлен, примят человеческой природой больше других.

А это недавнее Эдиково:

- Большинство слушает попсу! Стоящую музыку мало кто.

Я от неожиданности сперва согласился. Ерунда! Это не так!

Переваривая собственную правоту, которая неуютно толкалась где-то в горле, я подошел к подъезду, и в дверях столкнулся с выходящей Ленкой.

- А я к тебе в гости, - обрадованно затараторила она. - Должна же я была тебя навестить, ведь ты же несомненно жаждешь моего присутствия...

Ленкины слова напоминают мне те нелепые подарки на Новый год, которые упакованы в тысячу оберток. Добираешься до сути, подозревая там невероятное, а обнаруживаешь какую-нибудь банальную мелочь. Весело, но было бы лицемерием не вспомнить и о легком разочаровании.

Я предложил Ленке чая. На несколько минут она прервала свою бесконечную тираду, захрустела печеньем. Иногда мне кажется, что людям стоит запретить разговаривать. Особенно поэтам, а Ленка пишет стихи и хочет видеть в них свое будущее. Ее принципом должно быть - слушать.

Я сказал ей об этом.

- Ах, Василий, - жеманно воскликнула она, - какая же из меня поэтесса? Вы посмотрите: я полуискуственная блондинка, у меня краска облупилась на ногтях. К тому же, дома сломалась печатная машинка... и т.д.

Как всегда, трудно понять, в шутку ли она бредит или всерьез. А этот обычай переходить с «ты» на «Вы» и обратно...

- Без обратного брудершафта, - как однажды заметила она.

- Я не о поэтессах, а о поэтах, - сердито перебиваю ее.

Как всегда, Ленка обиделась, но постаралась не подать виду, и именно так, чтобы было заметно, что она обиделась и старается не подать виду. И все это совершенно искренне.

- Я слышала, у вас намечается новый музыкальный проект?

- У кого это у вас? - насторожился я. - И кто тебе вообще сказал...

«Новый музыкальный проект», - я усмехнулся.

- Ну, вам нужен второй гитарист, и я подумала...

- Ты принципиально никогда не отвечаешь на вопросы? - опять перебил я.

- А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос! - запальчиво воскликнула она.

Правда, чего это я на нее наезжаю?

Просто неделю назад мы решили держать наш «проект» в строжайшей тайне. И меньше всего нам всем троим хотелось, чтобы о нем узнала Ленка.

→ следующая страница

напечатать всё

дизайн сайта:

© 2005