|
В истории мировой архитектуры встречаются мастера, представляющие загадку
для исследователей. У них нет
творческой школы и плеяды учеников. Они не всегда попадают в стиль эпохи,
вызывая непонимание и даже возмущение современников. Они не встроены в конкретные
творческие течения и как бы противостоят им всем вместе взятым. Их творческую
концепцию трудно логически осмыслить, они и сами не могут, а часто и не
пытаются ее систематизировать. Такой талант — это мощный непрерывно действующий
формообразующий родник, не поддающийся никаким ограничениям конкретного
течения или школы. Художник как бы прислушивается к себе и творит свободно,
легко и непринужденно. У него, как правило, нет мучительных поисков окончательного
решения. В процессе эскизирования он создает столько вариантов и настолько
разных, что почти каждый из них — это основа самостоятельного проекта и
его
можно было бы дорабатывать до окончательного решения. Но мысль и фантазия
автора продолжают работать, родник идей все бьет, и новые оригинальные варианты
ложатся на бумагу. Таким редким и самобытным талантом обладал Константин
Степанович Мельников, огромную роль которого в общих формообразующих
процессах архитектуры XX в. признают сейчас все серьезные историки, как
отечественные, так и зарубежные. Вклад в развитие мировой архитектуры таких
мастеров, как Мельников, не уходит в историю вместе со стилевым этапом,
так как он
связан с расширением объемно-пространственных возможностей архитектуры в
целом.
Если так смотреть на своеобразие творческого таланта Мельникова, то становится
понятным и тот удивлявший всех в 20-е годы необычный по диапазону отрыв
его
новаторских поисков от общей массы поисков сторонников новых течений. Этот
отрыв
Мельникова всегда поражал на конкурсах. Сверхноваторские проекты Мельникова
уже своим присутствием как бы нивелировали различие многих других проектов,
превращая их как бы в варианты одного или нескольких творческих почерков.
Конкурсные проекты Мельникова по степени их оригинальности можно было
сравнивать не с отдельными проектами, а с группами проектов. Создавалось
зрительное впечатление, что конкурируют три-четыре архитектора, один из
которых
подал единственный проект, а остальные—много вариантов. Таков был диапазон
новизны проектов Мельникова.
Проекты Мельникова были не только новаторскими, но и принципиально
необычными для своего времени. Они всегда были на гребне нового и
сверхоригинального. И это было не один и не два раза: практически все конкурсные
проекты Мельникова имели одно и то же качество — они были самыми
неожиданными, самыми необычными, самыми оригинальными. Но удивительным
было и то, что проекты Мельникова были оригинальны и по отношению друг к
другу.
Можно с полной уверенностью сказать, что в XX в. не было другого архитектора,
который создал бы столько принципиально новых проектов и такого уровня новизны,
что их оригинальность не только сильно оторвала их от работ других мастеров,
но и
столь же сильно отличала и от работ самого их автора. Если, не обращая внимания
на авторов, отобрать в архитектуре XX в. 100 наиболее оригинальных произведений,
оригинальных и по отношению друг к другу, то не исключено, что проектов
Мельникова
среди них будет больше, чем проектов любого другого архитектора.
Это особое качество таланта не только максимальный отрыв новаторских поисков
от других, но и максимальная амплитуда поисков самого автора. Таков был
Константин Степанович Мельников, который прошел через XX в., все время удивляя
и
даже возмущая многих своих коллег неожиданной непредвиденной новизной своих
проектов и "непоследовательностью" художественных поисков. Он
все время не
укладывался ни в какие рамки, даже в рамки новаторских течений. И вроде
бы даже
"мешал" формированию новой стилистики данного этапа, все время
сбивал ее
становление, вносил что-то непредвиденное и неожиданное, причем меняя при
этом
вектор поисков, что вообще было непонятным и казалось ненормальным, так
как в
условиях полемики и творческой борьбы течений трудно было осознать, что
Мельников вел поиски на ином, более глубоком уровне, затрагивая самые общие
профессиональные проблемы архитектуры. Поэтому-то его не очень волновали
так
занимавшие тогда всех проблемы, такие как стилеобразующие процессы,
возможности техники, конкретные творческие находки коллег и т.д. Он творил
на
уровне объемно-пространственного языка архитектуры, рассматривая ее как
великое
искусство.
Константин Степанович Мельников родился в Москве в семье рабочего-строителя,
выходца из крестьян, в 1890 г. Окончив приходскую школу, он работал "мальчиком" в
фирме "Торговый дом Залесский и Чаплин". Крупный инженер В. Чаплин
обратил
внимание на художественные способности мальчика и принял участие в его судьбе,
став для К. Мельникова близким человеком. Чаплин помог ему поступить в 1905г.
B
Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а затем после окончания
Мельниковым в 1913г. живописного отделения посоветовал продолжить обучение
на
Архитектурном отделении, которое Константин Степанович окончил в 1917г.
Мельников, еще, будучи студентом, увлекался и восхищался дореволюционными
постройками и проектами Жолтовского, отмечая впоследствии, что Жолтовский
по
сравнению со стилизаторами и эклектиками воспринимался тогда как новатор.
Он на
всю жизнь остался благодарен Жолтовскому за те уроки понимания архитектуры
как
искусства, которые получил от него в 1917—1918гг. (в Училище живописи, Ваяния
и
зодчества и на беседах Архитектурной мастерской Моссовета).
На старших курсах Училища и в первые годы после его окончания Мельников
работает в духе неоклассики. По его проекту были оформлены фасады ряда зданий
завода АМО.
Однако уже в начале 20-х годов Константин Степанович резко порывает с
различного рода традиционалистскими стилизациями. Это было время, когда
шел
бурный процесс становления архитектурного авангарда. Казалось, что поиски
нового
достигли тогда такой степени радикальности, что трудно уже удивить чем-то
архитекторов, порвавших с прошлым и экспериментировавших с динамическими
композициями.
Но и в этой ситуации появление в 1922— 1923гг. первых новаторских произведений
Мельникова для многих оказалось неожиданным. Они не укладывались ни в какие
школы и течения, вызывая восторг у одних, непонимание и отрицание у других.
Такие
проекты 1922—1923гг., как павильон "Махорка", жилой комплекс показательных
рабочих домов "Пила" и Дворец труда в Москве, по своим формам
и стилистике резко
контрастировали с работами других архитекторов тех лет.
Один из этих проектов был осуществлен— это павильон Всероссийского
махорочного синдиката на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной
выставке 1923г. в Москве, который бесспорно был наиболее интересным
архитектурным объектом выставки, в проектировании которой принимали участие
виднейшие зодчие. Сложная динамическая композиция, консольные свесы, угловое
остекление, открытая винтовая лестница, огромные плоскости плакатов—все
это
резко выделяло павильон "Махорка" из многочисленных построек выставки.
К трем перечисленным выше произведениям Мельникова 1922—1923гг., начавшим
его блистательный путь в архитектуре XX в., можно присоединить и конкурсный
проект здания московского отделения "Ленинградской правды": четыре
верхних
этажа пятиэтажного здания (остекленный металлический каркас) вращались
независимо друг от друга, как бы нанизанные на круглый статичный остов,
внутри
которого располагались лестница и лифт; консольно выступая частью объема,
эти
вращающиеся этажи создавали бесконечное разнообразие силуэта здания.
В павильоне "Махорка" Мельников впервые применил новый подход
к созданию
художественного образа современного выставочного павильона, который был
затем
развит в принесшем ему мировую славу советском павильоне на Международной
выставке декоративных и прикладных искусств в Париже 1925 г. Павильон
представлял собой легкую каркасную деревянную постройку, большая часть площади
его наружных стен была остеклена. Необычна была его композиция: прямоугольное
в плане двухэтажное здание перерезалось по диагонали широкой ведущей в
помещения второго этажа открытой лестницей, которая перекрыта оригинальной
пространственной структурой— наклонными пересекающимися плитами.
Парижский павильон 1925г. явился первым и в то же время триумфальным
выходом молодой советской архитектуры на мировую арену. Он принципиально
выделялся среди других построек выставки не только содержанием размещенной
в
нем экспозиции, но и своим современным обликом, резко отличаясь от павильонов
других стран, представлявших собой эклектичные стилизации.
|
.
страницы: |
