-Ур-ра! – Восторженно завопила Катя, сигая с подножки вагона прямо в надежные объятья Натахи.

Натаха – большая и смешливая, с несимметричными бровями. Новая рыжая стрижка и очки-хамелеон, в остальном не изменилась с той последней встречи в Москве. В первопрестольной, в семье Катерины она появлялась регулярно, заполняя собой небольшую квартирку Петровых сразу до отказа. Наталья - вообще-то подруга Катькиной мамы, но и Катькина тоже, даром что их разделяет полтора десятка лет.

- Мой племяш, - кивает Наталья на широкоплечего юношу в бейсболке и с золотой цепью на шее.

- В сумке труп, что ли? - Напрягся племяш, приняв поклажу

- Двигайся, остроумец доморощенный!

- Нормальная современная шутка...

- Ого, жигуль шестисотый!

- И шофер личный.

- Малолетнего родственника эксплуатируешь, значит?

- А на что другое этот балбес годен?.. Да ты не на парня, на город смотри! Гляди – это Новосибирск. Дарю!

Дареному коню в зубы не смотрят, но город и правда показался Катерине особенным. Просторным, распахнутым. Яркий широкошумный Красный проспект, как по линейке. Видавший виды «жигуль» шел по проспекту впрямь как «шестисотый».

- Дома без балконов мне всегда казались лысыми, - как всегда лихо обобщала Наталья. И смеялась. Она была рада приезду юной подруги.

Катерина вглядывалась в дома и находила массу отличий от родимой Москвы. Город был несуетлив. Он все стоит из прежних лет, и через полвека будет такой же - социалистический.

- Главная площадь. У молодежи - встретиться здесь - "у лысого на плешке"...

С гранитного островка безопасности простирает руку Владимир Ленин.

- Этих Лениных - по экземпляру все деревни. Коллекцию собирай, - хмыкнул племяш. – И всюду такие позы... Между прочим, в области есть "Ленин, прячущий косяк от ментов". Одна рука за спину, а вторую напоказ – дескать, вишь, пусто...

- Людям свойственно с иронией относиться к героям и вождям.

- Прогуляемся, - Наталья хлопнула дверцей у киоска с мороженым. – Фирменное новосибирское мороженое "Фишка", прошу...

- Смотришь в книгу - видишь фигу, смотришь в книжку - видишь фишку. – Все самовыражается племяш.

Катя явно ему поглянулась, и парень не хочет провинциально посапывать на отшибе.

- А это здание раньше звали Дом женихов. - Вещала Наталья тоном экскурсовода. - Тут были высшие курсы контрразвендчиков. Сейчас от тех женихов только название...

- Ты все бобылка?

Наталье за тридцать.

- Ой, я не рассказывала, как по объявлению знакомилась? - Оживилась она. - Это теарт! Все в жизни - случай. Захотелось мне тут купить "Доску объявлений".

- Чего?

- Это наша газета объявлений. Ни в жизнь не покупала ее, а тут решила. И представь, везде валялась эта "Доска", а тут - нет нигде. Я аж до центра дотащилась, выкопала где-то в киоске замызганом, отправилась на свои курсы по психологии. Там развернула ее, и вот, девочки, натыкаюсь на объявление. Пишет кавалер, дескать, хочу познакомиться с приятной женщиной для приятного времяпрепровождения, но чтоб с в/о, без в/п, в общем, чтобы все честь по чести. Так это я! Ну, не долго думая, строчу письмецо, быстренько отправляю и тут же - ей-ей, не вру, как на духу – о нем забываю. Так подсознание сработало - чик, и выключилось. В моем письме, значит, все по форменному стандарту. Телефон, скорпион, метр 86, люблю готовить и горнолыжный спорт...

Наталья искренне забавлялась.

- И вот в один прекрасный вечер... Звонок. Я хорошо изучила мамины способы ответа на телефонные звонки. Если подруга звонит, она быстро меня кликает, если Вова - степенно, Серый - сердито, ну и так далее. А тут она тонко так: «Наташу? Секундочку». Я сразу подумала: дело неладное. Слышу: «Алло, Наташа? Здравствуйте...» Незнакомый мужской голос! И какой! Никита Михалков, Вова Жириновский и Кай Метов вместе взятые. Я растерялась: "Кто Вы?" «Я Ваше письмо получил». «Какое письмо?»..

Я чуть не упала. Ну, он предложил встретиться. Мне потом девки говорили, дура ты, вдруг маньяк какой! Договорились на автостоянке. Я составила себе речь, вопросы. Он сказал номер машины. Я, при полном марафете, иду. Думаю, «Джип» - ну его на фиг, бандит, не пойду. «Запорожец» - тоже не пойду. Смотрю: девка-мать, «девяточка». Белая! Стекла тонированные! Бандит! Но мне подходит. «Николай?» - плюхаюсь на переднее сиденье. А в салоне парфюм, и сам упакован прилично: галстук и все такое. А я этакая «манька» - все заготовки из головы вылетели. Сидим, молчим. Помолчали-помолчали, час сорок где-то прошло, он мне: «Я Вам как-нибудь еще позвоню». «Знаете, - говорю, - не люблю я этих «как-нибудь!» Иду домой, смех разобрал, ржу, аж народ шарахается. Во, блин, познакомились!..

- Лотерея. - Изрекла Катя.

- Точно. А мне и так хорошо. Плохих людей я в жизни не встречала, а плохих семей - сколько угодно. Это ваша семья идеальная! Мне иной раз девчонки - давай, мол, фразу из классики. Я: «Из какой классики?» Они: «А у Петровых...» Что там у Петровых на этот счет? Так я их затюкала вашим примером... Лучше, чем у вас, не бывает, а хуже я не хочу.

Над Обью стрелой идет железная конструкция, влечет в неисследованном еще направлении - поджидает. От нее веет сырым ржавым ветром странствий и разлук.

- Как мыслишь, душа смертна? – Спросила вдруг Катя.

- Здрассте! Чего ты? - Наталья хохотнула. – Аль боишься встретиться со мной еще и там, в раю?

- Нет, просто.

- Может, и ерунду скажу, - охотно начала Натаха, - но я бы сравнила душу человека с какой-нибудь дискетой. Вкладывают ее в тело-компьютер и пишут на нее информацию. Потом кто-то дискету вынимает и считывает все, что там за жизнь наколбасили.

- Зачем?

- Значит, нужно...

Над головами буйствует летняя листва - блестит на солнце и рассыпает по асфальту подвижную тень.

- В этом парке шибко не любят гулять японцы. - Рассказывает Наталья. - У них у всех датчики-приборчики. Говорят, здесь радиоактивность повышенная. Ну и пожалуйста, нам своего народу хватает.

Наталья совсем освоилась с ролью гида:

- В пору основания город звался Александров. Позднее - Новониколаевск. В 30-х годах хотели переименовать в Сибчикаго. Потому что город очень быстро рос, обгонял Чикаго. За 50 лет достиг миллионного жителя, а Чикаго - за 70, если только мне не изменяет память.

- Почему же не переименовали? - С обидой спросила Катя.

- Ну уж! Подлаживаться под этих американцев...

Кате вдруг стало жаль, что не сязана с этим Сибчикаго. Ни родственными узами, ни долголетним здесь обитанием...

Дома у Натальи чисто и просторно.

- Здесь все будет переделываться, - машет рукой хозяйка. – Вот, здесь арки, здесь что-то вроде оранжереи, дверь будет вот тут... Племяш, осмотри машину, нам сейчас на дачу.

- Вот так всегда... – безропотно подался к дверям племяш.

Кате было весело, легко с этими людьми.

- Прощайте, Анатолий, - высунулась она из окна вослед парню. И заломила руки, как, думала, их заламывают.

- Мы больше не увидимся? - Задрал голову доверчивый сибчикагец.

- Ах, я не знаю, - вскрикнула она и, устыдившись, стукнула ставнем. - Странный парень...

- Вырос в мужском коллективе, молчун, - ответила Наталья. – Так, ты марш в ванную, а я приготовлю кофе.

- Сибаритство. Нет, сибчикагство...

Сквозь шум воды Катя слышала песню, которую Наталья распевала на тесной кухне:

Лето - это маленькая жизнь...

И правда, ведь лето - целая жизнь. Которая только предстоит. На новом месте, с новыми Восторг!

Резной домик в березняке. Дача Натальи встречает лаем.

- Нюська, прочь, - поздоровалась Наталья, - пес смердящий, скотина безрогая...

Огромная черная псина виляет хвостом так, что могла бы сбить с ног любого, кто рискнет приблизиться.

Ольга Лукьяновна, мама Натальи, в передничке и с улыбкой на простом широком лице:

- Что у вас в Москве?

- А что, ничего, - без энтузиазма отозвалась Катя, трепля Нюську за холку.

Это неизменное "у вас" юную москвичку уже порядком достало. Почему быть москвичкой менее почетно, чем ростовчанкой или парижанкой? Москвичей везде хронически недолюбливают, может быть, есть за что. Катя постоянно упирала на свое немосковское исконное происхождение.

- Ураган, говорят, недавно был?

- Да... Деревья растут сотни лет, а гибнут в ночь.

- Жертвы были?

- Кажется.

→ следующая страница

напечатать всё

дизайн сайта:

© 2005