Включают диктофон. Подъезд оглашается надтреснутым голосом революционного барда – видела его однажды, похож на волосатую лягушку.

Дважды два станет нулем

В день, когда мы все умрем...

- Все, к лешему, - срывается Дикуша, скидывает с плеча руку Кисы. -Достало! Достало меня все, понимаете?

- Дикуневич, - Киса крепче приобнимает ее. - Кто мне двоих деток обещал?

- Да пошел ты...

Он берет ее на руки и качает, как малого ребенка.

У меня и без водки все плывет перед глазами, как дождь по стеклу.

Вскоре, проводив меня до подъезда, Иван спрашивает:

- Ноги не промочила?.. Каждый думает, что он прав. И кто-то обязательно прав...

В ту же сессию Ваньку вытурят из Университета. Партийная работа не давала ему учиться. Боб начнет зашибать деньгу и перестанет "заморачиваться". Лена (Дикуша) пройдет производственную практику следователем. Она «зашьется» от алкоголя. А что с ней станет дальше, даже в страшном сне не могло тогда присниться никому из нас...

После большого перерыва она позвонила мне и почему-то поведала:

- Знаешь, я сменил пол. - Голос у нее всегда был подсевший от сигарет, а тут и вовсе сипел. И она порой говорила о себе в мужском роде.

- А потолок? - Поинтересовалась я в уверенности, что речь идет о ремонте.

- Да нет, ты не поняла...

О Господи! Страшно представить, что за кошмары ей... ему снились.

- Верх мне уже убрали, - продолжал он, торопясь, видно, все сразу сказать. Может, ей было одиноко, и она поэтому позвонила именно мне, мы ведь не были даже хорошо знакомы. - Осталось низ. Пью гормональные таблетки пачками. Ты не знаешь, есть в Интернете сайт, где можно встретить нашего брата?

- Нашего брата? - Я отупела.

- Ну, трансвеститов. Тебя это не шокирует?

- Лен, ты вообще серьезно это?

- Я теперь не Лена, а Елисей. Королевич. - Хмыкнули в трубке. - Хотел Костиком сделаться. Но у меня ж куча научных статей, и надо было сохранить инициалы. Представляешь, я тут Бобу рассказал, так он говорит, что гомосексуалистов, лесбиянок и трансвеститов надо вешать. Так прямо и сказал! - Тут он подкинул терпкое словечко. - Я понимаю, если б шестидесятилетний мужик не понял. Но наш ровесник, неформал...

- Но ты же вроде замужем! – Сказала я.

- Мы с Кисой расписались только затем, чтоб я мог навещать его в камере предварительного заключения.

- А с Кисой-то что?

- А ты не знаешь? Обвинение в незаконном хранении оружия. Его уже год держат...

Так и разомкнулся фронт сопротивления враждебной реальности.

Глава 11

Сижу под вязом. Мимо просвистели на трех велосипедах бойцы: дядя Петро, Серега, Лешка. Сгребать сено.

Серебристое мелькание спиц наводит и меня на мысль о велосипедной прогулке. Я седлаю железного конька-горбунка, который вот уже два десятилетия исправно служит свою службу, и прослужит еще столько же, и вывожу его со двора. С высоты всадника гляжу на беленые стены изб, высокие ворота, проезжаю тополя, черешни, шелковицы, каштаны, и с каждого огорода на меня глядят высокие, в человеческий рост, подсолнухи.

Пятнадцать минут - и я у школы, которую заканчивали все пятеро бабушкиных детей. Там есть один прохладный и гулкий класс, в котором устроен совсем маленький музей. Осколки снарядов... Письмо с войны, написанное карандашом и сложенное треугольником, виден только адрес -почерка тех лет чем-то неуловимы похожи, у моей бабушки, хотя она из поколения помладше - такой же. А по стенам висят коллективные фотографии всех выпусков. Юные лица... Лица детей довоенных и послевоенных лет очень различаются.

Там на фото и моя веснушчатая мама с косой, верней, косищей, которая толще, чем ее шея. И дядья. И младшая. Варвара. Она очень красива, и так артистична! Была... А ведь ей немногим за тридцать.

Во времена моей мамы в семье царили патриархальные порядки. Точнее, матриархальные. Не скажу, чтобы бабушка выдала замуж троих своих дочерей и женила сыновей, но Варваре, например, запрещала идти замуж. Он пил. Он был разведен.

- Варя, - говорила она, - на чужом нещасте свое щастя не построишь. У него ж дочка е, вона вырасте и схоче, шоб же и у нее быв батька. И младшему сыну сказала:

- Так ты кого берешь? Вона тоби наравится?

- Нравится, - надо заметить, что все ее дети говорят в основном по-русски, а с матерью по-украински.

- От и дывы, наравится сегодня, дак шоб наравилась и до вику...

- Тоди жисть така була, - рассказывает, пригорюнясь. - Сложна. Оно, конечно, и сейчас не мед. Колысь отамо, - взмах руки в сторону соседней улицы, - шестеро детей було в одной семьи, дак вси за тиждень померли.

- За тиждень? За неделю?

- Эгеж...

- А от чего?

- А хто их знает...

День вся деревня колготится на огородах, а ввечеру собирается у телевизоров.Сериалы смотреть. Или «Поле чудес». Бабушка уже который год не утрачивает надежды увидеть меня однажды в обнимку с Якубовичем на экране.

- Хоба ж ты не можешь составить им кроссхворд?

Оказывается, был у мамы жених на селе.

- Так же вин ее любыв, хто знае як. И всюду за ней ходил, Витя той, а мать его была недовольна, что у нас батька пьяныця, забороняла ж им встречаться. А вин Олю встречал кожну недилю з автобуса, колы вона приезжала из техникума. А я як почула через людей, шо мати его не хоче, дак побигла до автобуса, кажу: «Витя, конь шукае коня, а вол шукае вола, шоб больше цього не було». А он видповидае: «Я з Олею встречался, и встречаться буду». Тоди я Оли кажу: «Оля, хиба ж у тебя хлопцев мало, нащо вин тоби, ты за нього пидешь, воны все життя тебе попрекать будуть, шо маты у него на почте робыть, а батька вчителем. Ну, нащо це тоби?

Слушаю я бабушку, а сама думаю, м-да. Конечно, мать она и есть мать, у нее за своих детей сердце болит. Но чтоб вот так бесцеремонно родители попробовали давать нам с братцем советы, с кем водиться, а с кем не надо... Я б такого не потерпела! К слову сказать, подобных попыток ни мать, ни отец у нас в семье никогда не предпринимали. Балованные мы дети, в сущности. Ничего, я в своей будущей семье непременно заведу такой порядок: что мать сказала, то и сделать. И без пререканий.

- Тоди вже, як твой батька у мамы зъявывся, - продолжает напевно бабушка, - та поихав ее до своей матери показывать, то Оля як прибулы туда, в Сибирь, сразу телеграмму послала, что доехали благополучно. А тая ж жинка на почте работала, дак телеграмму прочла. Тоди вже люди казалы, что волосы на себе рвала, нащо ж вона их из своим сыном развела. Але ж и я чуб драла, колы побачила на карте, куда твий батька Олю повиз. А тильки такого, как вин, дуже редко земля рождае. Я ж поперше испугалась, шо вин русський, бо у нас тут жили двое русских, бухгалтеры, дак до чоловика браты приезжали, богато их було, одиннадцать человек братов, и вси отаки, - показьюает согнутый палец, - от водки поскручиваны. Ни, кажу, уси кацапы пьють, не треба нам такого. Колы побачила — а он зовсим друге дило!

Вот так-то, украинцы - хохлы, а русские – кацапы. Названия у народов не хуже чем в «Кин-дза-дза».

Трепет охватывает, как подумаешь, сколько неиспользованных, резервных,   боковых возможностей для развития судьбы жизнь предоставляет каждому из нас. Идти по всем дорогам сразу нельзя. А хочется. Вот выбрала бы мама этого Витю, меня бы сейчас не было. А был бы кто-нибудь другой. В чем-то на меня, конечно, очень похожий.

Грущу о судьбе Вари. Разве о такой жизни мечтала юная светловолосая девушка, получившая педагогическое образование, активистка на любом комсомольском съезде, пионервожатая, учившая с аппетитом немецкий? Разве входило в ее намерения погрязнуть в неподъемном сельском хозяйстве, доить бодливую корову свекрухи, вручную возделывать огромнейший огород? Она располнела, в лице - выражение усталой покорности. Но иногда нервы сдают, и тогда ей не мил целый свет. Даже дети. Она пожертвовала собой, но кому в конечном счете нужна была такая жертва?

И только мои малолетние сестры, пребывающие сейчас в том самом блаженном периоде жизни, из которого мы с братьями вышли так недавно, исполнены оптимизма и неутомимого интереса к миру:

- Ой, ты дывы! - Заорали они однажды, обнаружив на тропинке фыркающего ежа.

→ следующая страница

напечатать всё

дизайн сайта:

© 2005