|
Обратившись к данным по XVII в., можно выделить крупные – по понятиям
тогдашних чиновников монастыри, имевшие свыше ста дворов крепостных крестьян,
то есть около 700 человек обоего пола. Понятно, что такие владения обычно
приобретались постепенно на протяжении долгого времени (конечно, иногда
монастыри получали крупные пожалования от царей, членов царской семьи
или бояр, но это все же было не так уж часто). Так вот, в XIV в. таких
монастырей было основано в Центрально-промышленном районе 22(4), сельских,
итого 28(4), в других районах 3(1) городских и 8 сельских, итого 11(1),
всего 39(5), из них 8 монастырей имели в конце XVII в. свыше 2 тыс. дворов
(свыше 14 тыс. крепостных крестьян). Это были монастыри Кириллов Белозерский
(более 5 тыс. дворов), Ипатьев и Чудов (более 3 тыс. дворов каждый), Спасо-Евфимьев
и Покровский женский суздальские, Симонов и Вознесенский женский Московские
и Борисоглебский ростовский «на Устье» (более 2 тыс. дворов каждый).
В XV в. возникло 32(4) таких монастыря, из них 17(4) в Центрально-промышленном
районе, среди них Новоспасский московский и Троицкий калязинский (более
2 тыс. крепостных дворов каждый), Иосифов волоц-кий, Пафнутьев боровский
и Печерский псковский (более 1 тыс. дворов), а также Соловецкий и вологодский
Павлов обнорский и Корнильев комельский.
В XVI в. таких монастырей было основано 39(5), в том числе 18(3) в Центрально-промышленном
рай-оне, среди них Новодевичий московский (более 2 тыс. дворов) и Богородицкий
свияжский (более 1 тыс.).
Если же учесть, что монастыри, имевшие в конце XVII в. более ста дворов,
основывались начиная с XI в. (в этом столетии, например, возник новгородский
Юрьев монастырь, имевший в XVII в. более 600 дворов), то общее их число
составит в XIV в. 71(9), в XV в. – 103(13) и в XVI в. – 144(18) монастыря.
А ведь и среди мо-настырей, имевших в конце XVII в. менее ста дворов крепостных
крестьян, вероятно, были и такие, у которых земельные владения сформировались
(или появились) ранее XVII в.
Именно в этот период складывались и владения архиереев. Наибольшая вотчина
была у митрополита всея Руси, ставшая патриаршей в конце XVI в., после
учреждения патриаршества на Руси. Изучавший ее исто-рию С. Б. Веселовский
отметил, что «истинным организатором митрополичьего дома был… Алексей».
При нем митрополичья кафедра окончательно обосновалась в Москве, а ее
земельные владения были значительно уве-личены.
Образованию крупных вотчин способствовали привилегии, которые архиереи
и игумены получали от великих князей. «Привилегированность митрополичьих
и монастырских земель, - указывал С. Б. Веселовский, - выражалась не столько
в свободе от тех или иных налогов и повинностей, сколько в том, что во
владениях этих учреждений, сравнительно более крупных, крестьяне были
лучше защищены от притеснения княжеской адми-нистрации и от обид со стороны
посторонних людей, чем в мелких поместьях и вотчинах. Затем эти учрежде-ния,
располагая большими средствами, имели возможность привлекать к себе крестьян
ссудами и различными льготами».
В качестве примера формирования крупной монастырской вотчины приведем
данные по истории мос-ковского Симонова монастыря.
Этот монастырь возник около 1370 г. вблизи Москвы. С самого начала он
был общежитийным, и его монахи вели хозяйство собственными силами. Но
монастырь был основан племянником Сергия Радонежского, близкого к великому
князю и митрополиту Алексею, и, видимо, очень быстро стал получать земельные
владе-ния. На первых порах это были промысловые угодья.
В первой половине XV в., особенно во время феодальной войны 1425-1453
гг., монастырь сильно уве-личил свои владения за счет великокняжеских
пожалований и вкладов постриженников и «на помин души». В результате войны
и сопутствующих ей голода и эпидемий запустело немало крестьянских участков.
Мона-стырь воспользовался этим и захватил 13 пустошей, 2 селища, 3 земельных
участка, луг, пашню. Всего же за это время он приобрел около 50 сел, селец
и деревень, 5 селищ, 43 пустоши, соляную варницу, 5 крестьянских участков
и другие угодья. Его владения оказались в 11 уездах; в Москве он имел
двор и каменную церковь. У него скопились большие средства и он начал
строительство каменных зданий монастыря и стен.
Во второй половине XV в. вотчина продолжала расширяться, но теперь в основном
за счет покупок, так как правительство стало стремится ограничить монастырское
землевладение путем запрета вкладов. Вследст-вие этого темп увеличения
вотчины замедлился. Характерным для этого периода являлось большое количество
споров о земле с государственными («черносошными») крестьянами; обычно
они решались правительством в пользу монастыря.
В первой половине XVI в. рост вотчины продолжался по-прежнему главным
образом путем покупок.
В целом в XIV-XVI вв. Симонов монастырь приобрел около 500 селений. В
начале XVII в. его владе-ния находились в 19 уездах, в них было около
8 тыс. десятин пашни, не считая лугов и лесов, что выдвинуло монастырь
в крупные вотчинники.
Основание монастырей-вотчинников и пожалование им земель (даже без крестьян)
вызывали сопро-тивление окрестного населения. Крестьяне прогоняли отшельников,
основавших монастыри. Это испытали Дмитрий прилуцкий, Стефан махрищский,
Арсений комельский, Антоний сийский. Несколько раз пытались поджечь келью
Кирилла белозерского. Убили Григория и Кассиана авнежских, Агапита тотемского.
Примеры можно было бы продолжить. Но это не могло остановить основание
монастырей и рост их вотчин. «Многие их этих монастырей, если не большинство,
- отмечал В. О. Ключевский, специально изучавший жития святых – основателей
монастырей, - разрослись в крупные землевладельческие общества со сложным
хозяйством и при-вилегированным хозяйственным управлением, с многообразными
житейскими суетами, поземельными тяжба-ми и запутанными мирскими отношениями.
Окруженное монастырскими слободами, слободками и селами, братство такого
монастыря представляло из себя черноризческое барство, на которое работали
сотни и тысячи крестьянских рук, а оно властно правило своими многочисленными
слугами, служками и крестьянами».
В XVI в. обилие монастырей и монахов бросалось в глаза современникам и
удивляло иностранцев. «Монашествующих у них бесчисленное множество, -
писал Дж. Флетчер в конце XVI в., - гораздо более, чем в других государствах,
подвластных папе. Каждый город и значительная часть всей страны ими наполнены…
все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты обителями и монастырями…
монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих
на простой народ… Кроме того что монахи владеют поместь-ями (весьма значительными),
они самые оборотливые купцы во всем государстве и торгуют всякого рода
това-рами».
Все это – хозяйственная деятельность церкви, сосредоточение в ее руках
огромных земельных владе-ний, закрепощение крестьян, нарушение церковных
заповедей архиереями и монахами – вызывало недовольст-во и осуждение не
только со стороны посторонних людей, но и самих церковников, среди которых
разверну-лось движение за отказ от церковных богатств. Один из самых видных
деятелей этих «нестяжателей», Вассиан, писал: «Господь сказал: раздай
имение твое. А мы, войдя в монастырь, не перестаем, по нашему безумию,
вся-чески приобретать себе чужие села и имения, то бесстыдно выпрашивает
у вельмож лестью, то покупая… Гос-подь повелевает: отдай нищим. А мы,
заразившись ненасытным сребролюбием, различным образом оскорбляет братий
наших, живущих у нас в селах, обижаем их неправедными поборами, налагаем
на них лихву на лихву... И если они не имеют сил отдать нам лихвы, то
мы без жалости лишаем их имущества, отнимаем и них корову или лошадку,
а самих с детьми, как поганых иноверцев, далеко прогоняем от своих пределов,
а иных, предав княжеской власти, доводим до конечного разорения… Иноки,
забыв свой обет и отринув всякое благоговенст-во, уже в седой старости
поднимаются из своих обителей и толкаются в мирских судилищах, то тягаясь
с убо-гими людьми о своих многолихвенных заимоданиях, то судясь с своими
соседями о границах земель и сел… Сами вы изобилуете богатством и объедаетесь
сверх иноческой потребы… все годовые избытки берете себе: или обращаете
их в деньги, чтобы давать в рост, или храните в кладовых, чтобы после,
во время голода, прода-вать за большую цену».
Конечно, в отношении жажды наживы и нравственной распущенности православная
церковь не пред-ставляла собой чего-то особенного: католические монахи
ни в чем ей не уступали. Достаточно вспомнить, как их изображали современники,
западноевропейские писатели, хотя бы Ф. Рабле.
В целом прирост числа монастырей составил в XV в. 65(8), а в XVI в. –
204(23) монастырей, несмотря на то, что уже с конца XV в. правительство
начинает пытаться ограничить рост землевладения. Чем же объяс-нить это
увеличение темпов основания монастырей?
По-видимому, здесь сыграл свою роль целый ряд факторов.
Главный из них был медленный (замедленный татаро-монгольским разорением
и установившимся игом), но все же рост производительных сил страны, которому
способствовало развитие и укрепление феодаль-ных отношений, в то время
еще прогрессивных.
Развитие экономики сопровождалось и в значительной мере обуславливалось
ростом численности на-селения. Этот рост тоже шел замедленно вследствие
феодальных войн и вызванных ими голода и эпидемий, но он был. Войны, голод,
эпидемии увеличивали число увечных, инвалидов, одиноких женщин, прибежищем
для которых были монастыри-богадельни (характерен рост количества женских
монастырей). «Иногда монастырь строился, - писал В. О. Ключевский, - при
содействии целого общества, городского или сельского. Монастырь был нужен
городу и сельскому округу, чтобы обывателям было где постричься в старости
и при смерти и «уст-роить душу» посмертным повиновением», и далее он приводит
пример «убогого» монастыря (то есть богадель-ни) на Северной Двине, о
котором крестьяне показали, что «у него было 14 деревенек, что тот монастырь
строили и деревни к нему «подпущали и прикупали» их прадеды и деды и отцы,
проча его себе и своим детям и внучатам «на постригание и поминок»; монастырем
и его деревнями заведовали они же, волостные крестьяне, и монастырскую
казну держали у себя в волости».
Укрепление феодальных отношений выражалось в увеличении зависимости крестьян
от феодалов, рос-те налогов, стеснении их жизни. Для части населения уход
в монастырь был средством облегчить себе жизнь. На церковном соборе 1551
г., как указывал С. М. Соловьев, отмечалось, что «в монастырях некоторые
постри-гаются для покоя телесного, чтоб всегда бражничать… в кельи женки
и девки приходят, ребята молодые по всем кельям живут монахи и попы пьянствуют…
в монастырях монахи и монахини и миряне живут вместе».
К этому надо добавить, что церковь получала привилегии как от татар, освободивших
ее от дани (при условии проповеди покорности хану), так и от великого
князя, что также способствовало росту числа монастырей.
|
.
страницы: |
