|
Группировка монастырей по количеству имевшихся у них дворов крепостных
крестьян соответствует принятой статистиками группировке помещиков XIX
в. по числу крепостных крестьян: мелкие и средние – имевшие до 100 душ
мужского пола, крупные – от 101 до 500 душ, крупнейшие – от 501 до 5 тыс.
душ и самые крупные – имевшие свыше 5 тыс. душ. В табл. 8 этой группировке
по количеству душ соответствует группировка по количеству дворов из расчета
по 4 души мужского пола на крестьянский двор. По переписи 1678 г., среднее
число душ мужского пола на двор у крестьян духовенства составляло в Озерном
районе 3,3, в Центральном и Северном районах и Среднем Поволжье – по 3,5
и в Черноземном центре – 5. Учитывая, что при переписи была утайка дворов
и населения, и для удобства расчета до четырех душ мужского пола, получая
группировку от одного до 25 дворов, от 26 до 125, от 126 до 1250 и свыше
1250 дворов. В XVII в. крупными монастырскими владениями считались вотчины
с числом дворов сто и больше, так что принятая нами группировка несколько
занижает количество крупных (по понятиям XVII в.) владельцев.
Из 404 монастырей, которым принадлежало 115 тыс. дворов, у 22 была 71
тыс. дворов, или 62%. Еще у 96 монастырей было 35 тыс. дворов (30%). Таким
образом, 118 монастырей (29%) имели 106 тыс. дворов (92%) и всего 8% дворов
находились у 286 (71%) монастырей. Если еще принять во внимание, что в
1653 г. было 494 самостоятельных монастыря, то можно сделать вывод о том,
что в XVII в. (да, наверное, и раньше) шел про-цесс концентрации владений,
происходило их перераспределение. Подтверждением может служить история
формирования земельных владений московского Донского монастыря.
В середине XVII в. это был маленький монастырек, приписанный к московскому
же Андреевскому мо-настырю, и его вотчина состояла из одного села и 20
пустошей. В 1678 г. он стал самостоятельным, а с 1683 г. начинается стремительное
расширение его владений: в течение двух лет к нему приписываются шесть
мона-стырей, он активно приобретает населенные имения, и в 1700 г. у него
и у приписанных к нему монастырей было уже около 1500 дворов и свыше 13
тыс. десятин пашни.
Монастыри и архиерейские дома составляли две группы церковных организаций-вотчинников.
Третьей группой были собственно церкви: соборы, соборные и приходские.
Наиболее крупными вотчинниками были три московских собора: Архангельский
– 1237 дворов, Благовещенский – 638 дворов и Успенский – 269 дворов, у
которых вместе было 2144 двора. Свыше 25 дворов имели 9 соборных церквей,
из которых самыми крупны-ми владельцами были суздальская (162 двора),
курская (88), ярославская (78), муромская (75) и др. Всего у 29 соборов
и соборных церквей было около 3 тыс. дворов, у 287 приходских церквей
– 2,8 тыс. дворов, а всего у них было 5,8 тыс. дворов.
Таким образом, 739 церковных организаций владело 150 тыс. дворов крепостных
крестьян. Примем утайку в 25%, число женщин равным числу мужчин, а среднюю
численность дворов -–7 человек обоего пола, тогда общая численность крепостных
крестьян духовенства в конце XVII в. составит 1,4 млн. человек, или 16%
крепостных крестьян в России и 13% всего ее населения.
Кто был наиболее крупным землевладельцем среди церковных организаций?
Это устанавливается по данным о количестве земли во второй четверти XVII
в. и дворов крепостных крестьян в конце столетия. Поводом для сбора таких
данных в обоих случаях было требование правительства о поставке даточных
людей для армии, но во второй четверти их число соответствовало величине
пашни, в конце же столетия, как уже говорилось, - количеству дворов крепостных
крестьян. Если о числе последних сохрани-лись сказки владельцев, то размеры
земельных владений приходилось определять по числу поставленных да-точных
людей; при этом нет уверенности в полноте сведений. Но даже в таком случае
величина земельных вла-дений у самых крупных владельцев впечатляет. Вот
эти данные.
Самое большое количество пашни оказалось у подмосковного Троице-Сергиева
монастыря, основанно-го, как уже указывалось, в 1337 г. молодым монахом
Сергием, получившим в истории прозвание Радонежского (по древней области,
в которой был основан монастырь). Троице-Сергиев монастырь имел 150 тыс.
десятин пашни в различных уездах Русского государства (по нашему расчету,
общее количество земли достигало полу-миллиона десятин); в конце XVII
в. – 20 тыс. дворов крепостных крестьян, или около 200 тыс. душ обоего
пола (учитывая утайку). Следует отметить , что в это число земли и крестьян
входили владения приписных мона-стырей, которых в конце столетия насчитывалось
не менее тринадцати; владения самого Троице-Сергиева и приписных монастырей
находились в конце XVII в. в 42 уездах (в Центральном районе – 18618 дворов,
Озер-ном – 173, Северном – 112, Черноземном – 276, Среднем Поволжье –
1154 двора). Приписные монастыри имели всего 1796 дворов, так что в вотчинах
самого Троице-Сергиева монастыря было 18,5 тыс. дворов (около 180 тыс.
душ).
Это был левиафан среди землевладельцев: больше дворов, чем у него, было
только в дворцовых владе-ниях, доход с которых шел на содержание царской
семьи. У других монастырей было меньше, но все же Ки-риллов (белозерский)
и Иосифов (волоколамский) имели по 35,5 десятин пашни, ростовский и новгородский
архиерейские дома и Симонов и Новоспасский монастыри – от 22 до 25 тыс.
десятин, Ипатьев, Новодевичий, Савво-Сторожевский, еще три монастыря и
вологодский архиерейский дом – от 10 до 18 тыс. десятин. О коли-честве
пашни у патриарха сведений нет. В конце XVII в. на втором месте после
Троице-Сергиева монастыря по количеству дворов крепостных крестьян был
патриарх – 9,5 тыс. дворов, 90 тыс. человек, затем Кириллов (бе-лозерский)
– 5316 дворов, 50 тыс. человек, Спасский (ярославский) – 4050 дворов,
40 тыс. человек, Ипатьев – 3684 двора, 35 тыс. человек, Чудов – 3065 дворов,
30 тыс. человек, Спасо-Евфимьев (суздальский), Новоспас-ский и Симонов
(московские) (свыше 2,5 тыс. дворов, 20 тыс. человек у каждого) и др.
Следует отметить, что запрет приобретать владения, установленный в 1581
г. и подтвержденный в 1584 г., в бурных событиях первого десятилетия XVII
в. обходился монастырями при попустительстве правящих лиц, стремившихся
заручиться поддержкой церковных иерархов и игуменов крупнейших монастырей
(из кото-рых эти иерархи избирались). Правительство Михаила Федоровича,
при котором реальная власть находилась в руках его отца, патриарха Филарета,
подтвердило захваты земель церковниками и привилегии духовенства. Второй
влиятельный патриарх XVII в., Никон, основал крестный монастырь; в конце
столетия у этого мона-стыря было 900 дворов крестьян.
Главной повинностью принадлежащих духовенству крестьян была барщина –
обработка монастырской и архиерейской пашни. Платили они также натуральный
и денежный оброки. размеры последнего к концу XVII в. увеличились, что
вызвало жалобы крестьян. Эксплуатация приводила к активным выступлениям
против монастырей; особенно усилились они в первой половине XVIII в.
В истории монастырского крестьянства вторая половина XVII в. является
важным периодом. Обычно объем крестьянских повинностей определялся на
условную податную единицу – выть, общее число вытей са-мой крестьянской
общиной (миром) раскладывалось по семьям – тяглам. К концу столетия все
чаще объем по-винностей определялся прямо на тягло. «Сущность любого обложения
при феодализме (вытного, потягольного, подушного) одна – учет в первую
очередь трудовых ресурсов (а потом уже производственных возможностей)
крестьянских дворов. Только в первом случае, при вытном обложении, контроль
земельного собственника за этим учетом остается на уровне выти (а далее
распоряжается мир), а в двух других – проникает вглубь, до уровня отдельного
тягла и тяглеца… означая… для непосредственного производителя и общины
в целом ог-ромное усиление интенсивности феодальной эксплуатации».
Помимо барщины крестьяне платили владельческие и государственные повинности
натурой и деньга-ми. Так, например, суздальский Покровский монастырь в
1620-х годах брал ежегодно с каждой выти по 200 яиц, 0,5 пуда масла, овчину,
0,5 четверти хмели, 0,25 четверти конопли, сажень дров, приказчику платили
по одному алтыну, да на три праздника давали один раз по хлебу и сыру,
два раза по хлебу и «лытке мяса», а так-же «куряти» и «поярка» (ягненка)
или деньгами. По государственным повинностям платили налоги: «стрелец-кий
хлеб» (по 5, а после 1688 г. по 7 четвериков ржи и овса с двора, ямские
(почтовые) и «полоняничные» (на выкуп попавших в плен в войнах или при
набегах крымских татар) деньги, на содержание отставных стрельцов, на
покупку сена для царских лошадей и др. Особенно разорительной была «подводная
повинность», то есть перевозка людей и грузов по требованию властей, не
считавшихся с тем, что это могло быть в ущерб крестьян-скому хозяйству.
Крестьяне поставляли даточных людей в армию и людей на государственные
работы. А были еще и чрезвычайные сборы: с 1679 по 1701 г., за 22 года
они собирались четырнадцать раз. К концу XVII в. тя-жесть государственных
повинностей выросла приблизительно на 60%. В XVIII в. она возросла еще
больше. Неудивительно, что крестьяне восставали против монастырских и
государственных властей.
Монастыри занимались не только сельским хозяйством, но и торговлей. Особенно
выделялся торго-вавший солью Соловецкий монастырь. Поощрялась и торговля
монастырских крестьян. Возле крупных мона-стырей регулярно проводились
ярмарки, некоторые из них приобрели всероссийское значение (у Свенского
монастыря в Брянске, Макарьевского на Волге и др.). Ремесленники и торговцы
селились рядом с монастыря-ми, образуя торгово-промышленные посады. Некоторые
из них стали впоследствии городами (Тихвин, Загорск).
Больше двух десятков монастырей имели в XVII в. каменные стены, за которыми
при нападении врагов отсиживалось окрестное население. В этом случае монастыри
превращались в настоящие крепости. Так, полу-чили широкую известность
осады Троице-Сергиева и Соловецкого монастырей.
Троице-Сергиев монастырь осаждали люди тушинского самозванца Лжедмитрия
II вместе с вторгшим-ся в Россию польско-литовским войском. Общая численность
осаждавших определяется от 15 до 30 тыс. чело-век. Осада продолжалась
16 месяцев (с сентября 1608 г. по январь 1610 г.). Монастырь защищали
дворяне из разных городов, стрельцы, казаки, другие служилые люди, сами
монахи и монастырские слуги, многие из кото-рых могли иметь военный опыт.
Интервенты вынуждены были снять осаду, не добившись успеха.
Соловецкий монастырь, расположенный на островах в Белом море, был одним
из самых богатых мона-стырей, в котором кроме монахов работало много бельцов,
не состоявших в монашестве. Соловецкие монахи и бельцы были старообрядцами,
раскольниками, выступавшими против церковной реформы, проводимой патри-архом
Никоном, а после его падения – царем Алексеем. Выступая против реформы,
которую осуществляло правительство, старообрядцы пользовались поддержкой
крестьян и других групп населения, недовольных за-крепощением и усилением
эксплуатации. Соловецкий монастырь отверг реформу и бросил вызов царю,
напи-сав ему: «Не вели, государь, больши того к нам учителей присылати
напрасно, понеже отнюдь не будем преж-ней нашей православной веры применить,
и вели, государь, на нас меч свой прислать царский и от сего мятеж-ного
жития преселити нас на оное в вечное житие», то есть предать смерти. И
царь прислал свой «меч», напра-вив на усмерение непокорного монастыря
стрельцов. Осада продолжалась восемь лет; монастырь был взят по-сле измены
одного из защитников, указавшего осаждавшим тайный ход. Из 500 человек,
сидевших в осаде, в живых осталось 60 человек.
Рубеж XVII-XVIII в. является важной датой в развитии землевладения русской
православной церкви. Если в XIV-XVI вв. сложилось крупное землевладение
духовенства, то в XVII в. шел процесс его укрепления и развития: крестьяне
были закрепощены не только фактически, но и юридически, «подавляющая часть
богатых и крупных монастырей и архиерейских домов вела самостоятельное
и большое земледельческое хозяйство, основанное на труде зависимых крестьян…
Эти владения имели излишки хлеба и денег и вели свое хозяйство на расширенной
основе, и, вполне вероятно, у многих оно носило товарный характер, барщина
и денежный оброк постепенно увеличивались». И тут политическое могущество
церкви, осмелившейся в лице патриарха Никона даже вступить в открытую
в открытую борьбу с царем, было сломлено: Петр I, укрепляя свою абсо-лютную
власть в борьбе с боярством, не мог оставить в неприкосновенности церковь,
являвшуюся, по сути де-ла, государством в государстве.
|
.
страницы: |
