 |
 |
||||||
| Голос тонкой тишины |
| стр. 8 | содержание |
|
|||||
|
Кунсткамера - Тоннель времени, синьорина... Полюбуйтесь на экспонаты, что украшают его.- Очевидно, сфинкс? - осведомилась я, стоя перед огромной золоченой клеткой, в которой возилось и почесывалось красивое мускулистое животное с человеческим лицом. Шерсть его отливала медью, а синие глаза темно светились вечностью. На мне не застиранная больничная сорочка, а слепящее красное одеяние. Служитель - гном, как бы приплюснутый, в потрепанном колпаке и с рогатым знаком во всю грудь, пустился в пространные разъяснения: - Это сфинкс философии, синьорина. Сия живность известна своей неуемной прожорливостью. Ему подавай факты, события. Иногда их не хватает. Или они однообразны. Тогда он чахнет. В целом он покладист. Уживается с религией, мистикой и наукой. До сих пор неизвестно, трансцендент или имманент. По утрам нисходит от абстрактного к конкретному, вечерами структурируется по количеству, качеству, отношению и, возможно, модальности. Иногда переходит из нечто в ничто. Распочковывается. Опирается на конечности здравого смысла. Может часами выдвигать и задвигать гипотезы, а вообще является специфическим подвидом знания. Не подходите слишком близко, любезная, он натуралист. Вся его сущность между двух кормушек: сознанием и материей. Язык весьма своеобразен, близок к житейскому... - Блохи не дают покоя животному, - посетовал Василий. Он уже целиком принял обличье кота и выглядел ласковым и смирным. - А это что за интересный экспонат? - Я залюбовалась стеклянным кубом, внутри которого клубились какие-то фигуры. - Дым без огня, синьорина, - встряла Ингигерда, которая, видно, стремилась загладить свою вину передо мной. - А это что за зверь? Вздыбленный монстр, ероша хоботобивнями свою подстилку из чего-то похожего на сено, выпускал из ноздрей красноватый пар. И бил себя по бокам хвостом-трезубцем. - Домашняя собачка Его Святейшества, подарена ему верховными жрецами созвездия Гончих Псов, - сообщил экскурсовод. - Некогда наш провожатый служил у Джованни делла Ровере, папы Юлия II , - хихикая, нашептал мне на ухо кот. - У того самого, вы помните, кто заказал Микеланджело роспись Сикстинской капеллы. Бедняга и тогда был беспамятен, а нынче вовсе выжил из ума. Нашего босса называет Святейшеством... - А что за этой дверью? - Я указала на тяжелую дубовую дверь, скованную семью запорами, на каждом из которых висел замок со скважинами для ключей, заклеенными бумажными квадратами в лиловых печатях. - Там чудеса, синьорина, - ответствовал служитель. - Леший бродит, знаете ли... Дух оттуда нехороший. Босс всегда держит эту дверь закрытой. - Понятно, - кивнула я. - Скажите, а где же он сам? Неужели я так и не увижу его? - Всему свой час, синьорина, - склонился служитель и раздвинул каменные створки. Пустые рыцарские доспехи, охранявшие дверь, дисциплинированно отступили на шаг. Открылось бесконечное вспаханное поле. Над ним кружило воронье, а в бесцветном, будто стеклянном, небе плавилось солнце. - Взгляните на эту картину. Вы видите там, вдалеке, плачущую женщину? Она убивается уже сорок тысяч Долгих Дён. - Кто она? И кто этот человек, что лежит перед ней, распростершись? Или он мертв? - Да, госпожа. Он спит смертным сном, сном без сновидений, звуков и запахов, и будет спать еще долго. Она же искупает свой грех, ни на минуту не прекращая рыдать. Это Ева и Адам... Идемте. Я шла по бесконечной галерее, сплошь состоящей из каменных ниш... - И в каждой из них... - встрял в мои размышления кот. - Если бы вам захотелось осмотреть ну, скажем, одну на сто в минус миллион биллионовой степени часть всей коллекции Хозяина, - кот театрально вздохнул, - то вам потребовалось бы не менее одного миллиарда лет в сто двадцать четвертой степени! - Поглядите сюда, - гном со скрежетом раздвинул еще одну нишу. Там с площади понемногу расходились праздные зеваки, одетые странно; догорал костер. - Что это? - Рим, 1600 год, 17 февраля, - загремел голос Баркаяла. - Площадь Цветов и угасающий факел из вольнодумца Джордано... - "Мне говорят, что своими утверждениями я хочу перевернуть мир вверх дном. Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир?" - загробным голосом процитировал кот. - Наивный! - И закричал в нишу: - Бруно, миры тебе не оладьи, чтобы ты их переворачивал!.. Я развернулась и как следует дернула кота за усы. Он взвыл, на четвереньках отбежал метров на пятнадцать. Служитель закрыл нишу. По тесной винтовой лестнице мы спускались вниз. На этажах сновали грифоны, сирены, привиденья и упыри. Раз мелькнули головы Змея Горыныча. Визжали еще какие-то твари. Скрежетали, выли и причитали о чем-то по-своему, царапали камни и кусали прутья клеток. Ацтекская богиня самоубийц Иштаб скалила зубы, вытягивая в отвратной улыбке синее лицо. На нем гипсовой маской застыл ужас. Халдейский демон Уруку глядел с плотским вожделением на бесцветную нимфу, невесть как попавшую в это сборище и испуганно жавшуюся в углу. В руке у меня сама собой оказалась пятирублевая монета, и я со всей силы швырнула ее. Нимфа ловко поймала талисман и тотчас исчезла. - Я бы не одобрил ваш поступок, госпожа, - смиренно заметил кот. Мы шли по каменным ступеням, стертым бесчисленными ступнями, и у меня было чувство, будто я спускаюсь в ад. - Собственно, так оно и есть, синьорина. - Я уже привыкла, что мне нет необходимости высказывать свои мысли, чтобы получать ответы. - Но ничего не бойтесь. Видите ли, место, куда мы идем, для всякого свое. Безутешный эллин оказывается в бесплотном царстве Аида, фанатик средневековья - в пыточных застенках святой инквизиции, ну а ваш современник частенько попадает... Вот уж этого я хотел бы меньше всего. Платон соединился со своей идеей человека, Савонарола направился прямиком на Страшный суд, а Сартр - в одну комнату с другими. Люди отлично справляются с тем, чтобы еще при жизни устроить себе филиал ада в одной отдельно взятой душе... Просветленным с Альдебарана, на ваш земной взгляд, придется легче всего: сиди себе на стуле и жги спички, чиркая их о коробок - одну за другой, и так без конца... Каждому свое, синьорина, каждому свое... Ада хватит на всех. - Однако спички изобрели совсем недавно, - неуверенно возразила я. - Это не значит, что до того они не существовали, - откашлялся служитель, немного смущенный. - Изобрести можно только то, чему предусмотрено быть. - Что это за книга? - спросила я, завидев огромный фолиант, прикованный цепями к стене, в специальной нише на лестнице. - Никто не знает, - вздохнул гном. - Каждый видит свое. - А что видишь в ней ты, Баркаял? - обернулась я к моему спутнику. - Пустоту, - и он склонился в поклоне. - Я тоже могу ее увидеть? - Я подошла к инкунабуле. - На каком языке написана эта книга? - Разумеется, на том единственном, который существует, - позволил себе улыбнуться гном. По хрустальной обложке, как по ледяным узорам на морозном стекле, было начертано: КНИГА СКРЫТЫХ РАВНОВЕСИЙ. - Что это значит? - спросила я. - Переверните страницу, - посоветовал гном. - Но вы должны помочь, - потребовала я. - Вы же видите, какой тяжелый переплет. - Сама-сама-сама... - довольно нагло, голосом пышноусого киноактера ответил мне экскурсовод. Пришлось самой, и это оказалось не труднее, чем листать обычную книжку. На первой странице, под изображением моего собственного мертвенно-бледного лица с закрытыми глазами стояло мое же имя. Правда, звучало оно иначе. - Что это? Значит ли это, что сейчас эта книга как бы написана мной? - Только вы сами можете разрешить этот вопрос, синьорина, - было ответом. Название показалось мне слишком высокопарным. Я бы никогда не стала называть книгу подобным образом, я же не сивилла какая-нибудь. Я раскрыла книгу наугад: "Я раскрыла книгу наугад: "Я раскрыла книгу наугад: "Я раскрыла книгу наугад…" Поспешно захлопнув книгу, успела только увидеть, что фраза, с которой я до последнего мгновения не спускала глаз, изменилась. Теперь, готова поклясться, она начиналась так: "Поспешно захлопнув..." - Все тексты, материализованные в той или иной форме повсюду во Вселенной, есть лишь отражения этой книги, соответствующие ее содержанию. В большей или меньшей степени, - продолжал служитель. - Выходит, всякая книга, по большому счету, об одном и том же? - уточняла я, чрезвычайно заинтересованная. - А например, Интернет?.. - Частный случай, синьорина, - покивал гном. - Если бы вы только видели, какие странные формы принимает эта книга на окраинах мира... - Значит, и папирус, и просто наскальная надпись, и глиняные дощечки, и бегущая строка в метро... - И нехорошее слово на заборе, - подтвердил гном. - Кто же был первым автором? - не могла я угомониться. - Всевышний, - поднял брови гном. - В проекте была какая-то тема... Кажется, любовь. Я спрашивала себя, что заставило меня представить книгу хрустальной, наподобие царевнина гроба. Мы шли около часа, как мне казалось, и начали подкашиваться ноги, а конца крутой и узкой лестнице все не было видно. Я уже перестала понимать, спускаемся мы или поднимаемся. - Может, остановимся, передохнем? - робко предложила я. - Нет-нет, это никак невозможно. Нас ждут, - служитель достал из-за пазухи песочные часы и мельком глянул на них, - уже двести тридцать один год... - Так пойдемте быстрее.
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
дизайн сайта:
|
напечатать всё
