Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Все планы содержания тесно связаны между собой. Но в эклектике, стремящейся к предельной конкретизации социально-политического смысла и передаче назначения здания в его облике, разрыв между моделируемой закономерностями композиции структурой мира и содержанием, олицетворяемым формами и стилем, значительно больше, чем в модерне, тяго­теющем к выражению общечеловеческого и общезначимого. Наконец, непосредственная символика форм может совершенно отсутствовать, как было, скажем, в конструктивизме, отождествлявшем символичность формы с непреодоленностью украшательства и эклектизма.

Разговор о символике форм модерна, естественно, будет прежде всего разговором о символическом смысле орнаментальных мотивов или изобра­ зительных форм отдельных элементов. Как уже неоднократно отмечалось, модерн в целом эволюционирует от изобразительной формы к неизобразительной, преодолевая стилизацию. Точно также по мере эволюции модерна его архитектурные и декоративные формы теряют вместе с изобразительностью литературность и символичность, отдавая символико-содержательные и смысловые функции общей композиции здания, то есть сближаясь в характере интерпретации идей и тектоничности с конструктивизмом.

Из носителя определенных понятий, часто очень конкретных, архитектурная форма модерна вновь, как и в средние века, становится вопло­ щением, знаком понятий широкого философского плана. Выражая систе­ мой своего построения представление о структуре мира, создавая его модель и символически-обобщенный образ действительности, она вместе с тем сохраняет умозрительность символики нового времени, отличной от наглядной конкретности и персонифицированности архитектурной симво­лики средних веков, когда определенные части зданий, здания и целые ансамбли рассматривались как материализованный символ и модель мироздания, социальной структуры и т.д.

Смысл, вкладываемый в формы, орнаментику и пространственно-пла­нировочную структуру зданий модерна, сводится к передаче представления об органической целостности мира и органической целостности структуры сооружения.

Из древнерусского и народного искусства и мира природы модерн заим­ ствует не только принцип «естественности», целостности, но и мир символов. Часто бывает трудно сказать, где кончается подражание природе и где на­ чинается подражание древнему искусству. Модерн отдает предпочтение тем природным мотивам или неизобразительным формам, которые символи­ зируют или вызывают ассоциации с природой как основой самой жизни. Это связано с пониманием архитектуры как второй природы: это мир, создан­ный человеком или преобразованный им на разумной основе, но даже в своей разумности пронизанный бессознательным, чувственным, иррациональным началом. И опять-таки это относится как к стилизациям на «русские» темы, так и к собственно природным мотивам. На фасаде дома Перцова и в «Те­ ремке» Талашкина С.В.Малютин использует языческий мотив Ярилы- солнца — животворного начала древнеславянской мифологии. Солнце окру­жено яркими, пестрыми цветами — символами жизни, радости, счастья, молодости, красоты. На фасадах построек Шехтеля — павильонов на Меж­дународной выставке в Глазго (1901) и Ярославского вокзала — нас встречают иные мотивы, но суть их та же. На фасаде лесного отдела выставки роспись изображает, как в чаще хвойного леса сквозь земную толщу про­ растают гигантские грибы, на крыльце горного павильона камни расцве­ тают диковинными цветами, над окном сельскохозяйственного отдела орет петух с роскошным, как у павлина, хвостом. И здесь преобладают мотивы рождения, преодоления тьмы, превращения инертной мертвой породы в пре­ красные цветы жизни.

270. Доходный дом в Ковенском пер. в Петербурге. 1911-1912. Арх. А. Ф. Бубырь

Незамысловатости сюжетов росписей, майолик или архаичной плос­ костной деревянной резьбы в интерьерах Поленовой, Малютина, В. Васнецо­ ва соответствует наивная стилизованность изображения—орнаментальность, упрощенность форм. Они сродни мечтательной сказочности архитектур­ ного образа, далекого от суетности и прозаизма обыденщины. В них нет ничего общего с натуральностью и правдоподобием трактовки природных мотивов в эклектике. Новый образ, новое понимание диктуют применение новых средств.

Если же архитекторы создают проекты, свободные от исторических ассоциаций — особняки Рябушинского (1900) и Дерожинской (1902), торговый дом Морозовых «Боярский двор» (1900), Художественный театр (1900), типография Левенсона (1900) — Ф. О. Шехтеля; Народный дом (1902), особняки Миндовского и Кекушева, доходный дом Исакова (1906) и др. — Л.Н.Кекушева, проекты и постройки И.А.Иванова-Шица, В.Ф.Валькота, Н.В.Васильева, Р. Ф. Мельцера, Ф. И. Лидваля и других, — они прибегают к мотивам, также стилизующим природные или ассоциирующимся с ними.

Стеблеобразные, похожие на языки пламени, словно колышущиеся под порывом ветра травы, цветы на длинных стеблях, гребни волн, морские мо­тивы воплощали вечно возобновляемое, неисчезающее, рождающееся вновь и вновь движение и жизнь природы. Часто встречается женская фигура, тонкая и бесплотная, почти скрытая ниспадающими длинными волосами, сливающимися с мягко струящимися складками одежд, олицетворяющая «вечную женственность», жизнедающее и жизнетворящее начало.

Стебли тростника, кувшинки, лилии, ромашки, маки, орхидеи, многие другие виды цветов на тонких гибких стеблях, тема воды и морской жизни, обитатели морского дна — медузы, осьминоги, морские звезды, формы низ­шей органической жизни, птицы, гады, пресмыскающиеся, улитки — обыч­ная тема обоев, тканей, орнаментики раннего модерна. Любимы изображе­ния павлинов — эмблемы красоты, лебедя — гордости и целомудрия, листвы — вечной жизни, подсолнуха — верности, маков — опьянения и грез. Распро­ странены мотивы, напоминающие кости скелета, сухожилия, пучки нервов. Бесконечны вариации змеевидных, скользящих, извивающихся, подвижных, колеблющихся, похожих на линию удара бича, усики улитки или винограда, линий, то полных энергии и силы, то вялых и расслабленных, нервных и напряженных. Специфичны для модерна и всевозможные «гибридные» существа — русалки, кентавры и т.п., символизирующие вечную изменчи­ вость, круговорот, взаимообратимость явлений жизни.

Тематика орнаментальных мотивов и стилизованных форм многозначна. Она обрастает широким слоем символико-литературных ассоциаций, свя­занных с представлением о рубежности эпохи. Неудовлетворенность, тоска по идеалу, разочарование в буржуазной действительности, ощущение ее мерзостности, разложения, загнивания и тления, исчерпанность истории и чувство «бездны» — это один аспект настроений модерна. Юность, возрож­дение, вечная жизнь, «весна священная»,надежды,предчувствия, ожидания — второй. С ними нераздельны ощущения переходностимомента,неустойчивос- ти, неуверенности, утраты фундамента и основ (не потому ли так любимы колеблемые ветром цветы на длинных стеблях, гибкие травы, длинные сте­ бли водорослей и тростников, не потому ли модерн избегает геометрически четких форм и прямых углов?).

Каждая форма рассматривается как носитель определенного смысла и одновременно ключ к его пониманию.

Лишенные конкретности, передающие тонкие оттенки чувств и настрое­ ний образы модерна, допускавшие самое широкое и разноречивое толкова­ ние, позволяли современникам увидеть в них и олицетворение новейших космогонических представлений, и образ современной социальной струк­туры, и символ мироощущения эпохи, и идеальную модель мира. Часто не­ желание считаться с изначальной программной противоречивостью мо­ дерна ведет, вольно или невольно, к искажению смысла его образов.