 |
Декоративными деталями стали равномерно покрывать поверхность фасадов. Но когда в качестве дани традиционной осевой схеме архитектор на фоне равномерно декорированной плоскости дает какие-то фрагменты, еще обильнее покрытые декором, то различие между богатым и очень богатым декором воспринимается значительно слабее, чем сопоставление гладких поверхностей стен с поверхностями минимально декорированными. Отсутствие пауз, чрезмерное нагнетение акцентов в итоге приводит к безакцентности. Происходит парадоксальная вещь. От обилия декора сооружения эклектики не становятся наряднее, а, напротив, утрачивают нарядность. Несмотря на множество неповторимых деталей и их экзотичность, уникальность, эти качества не воспринимаются.
Предъявляемое к каждому зданию, независимо от его назначения и места в ансамбле (такая градация изначально чужда эклектике), требование богатства, неповторимости и своеобразия во что бы то ни стало приводит к обратному результату — к утрате чувства меры, к непониманию значимости отдельной детали в общей системе композиции фасада. Размещение деталей на фасаде не скоординированно, бессистемно, каждая как будто важна, равна или превосходит по необычности и пышности другую, а в результате вырастают нейтральные здания, где выразительность и броскость одной детали затушевывается равной или еще большей выразительностью соседней. Наступает девальвация и самого принципа, и формы, служащей его воплощению. Композиция фасада и облик здания становятся совершенно безразличными к «стилю».
Последовательный индивидуализм и неумение отличить главное от второстепенного или, вернее, первостепенная для каждого владельца, застройщика, съемщика значимость «его» постройки приводят к тому, что уникальность деталей каждого здания нивелируется всеобщей равнозначностью, отсутствием субординации и иерархичности, которые могли бы внести систему в эту принципиальную бессистемность.
Красивое теперь отождествляется с богато украшенным, неукрашенные постройки зачисляются в разряд некрасивых. Чем дальше к концу столетия, тем очевиднее становится преобладание одного-единственного приема — механического объединения декоративных деталей с максимальной плотностью насыщающих отведенные для них поверхности стен. Их обилие и усложненность, рожденные стремлением к уникальности каждого здания, непонимание простой истины, что неповторимость создается не частным, а общим замыслом, которому служит частное, рождает бесчисленное количество «роскошных» зданий-близнецов. Чрезмерность декора утомляет. Из-за переизбытка украшений перестает восприниматься своеобразие мотивов. А в результате — итог, противоположный тому, которого добивались заказчики и творцы этой архитектуры — нейтральность, неразличимость «стиля» сооружения. Это был крах иллюзорно-тектонической системы, крах ее художественной программы. Позитивные возможности архитектурной системы, искавшей источники вдохновения в прошлом, к концу XIX в. были полностью исчерпаны.
Равнозначность эклектики — это монизм системы нового времени, вывернутый наизнанку. До сих пор он выражался в стилевом единстве (однородности) форм и композиционного построения. Во имя этого была разработана сложная система взаимоподчинения элементов целому. В эклектике наблюдается принципиальная равнозначность (равная значимость «стилей» — форм прошлого, равномерность распределения акцентов, равная значимость деталей и осей, равная значительность каждого здания в городском ансамбле). Множество форм и один прием.
Этот прием приобретает в эклектике значение стиле- и формообразующего принципа, позволяя говорить о едином типе организации (или дезорганизации) стиля и в таком узком смысле — о его единстве. Равномерность, равнозначность охватывает все возможные сферы существования эклектики.
Утрачена градация важности приемов и форм в пределах одного здания. Утрачено представление об идеальной форме и стиле в традиционном понимании, о мере допустимости применения тех или иных средств в зависимости от назначения зданий. И как следствие всего этого потеряно ощущение различной роли массовых и уникальных сооружений в системе городского ансамбля.
Демократизация жизни, бытового уклада обусловила нивелировку внешнего вида уникальных и рядовых сооружений XIX в. Отсюда проистекает особенность, которую лаконично и образно охарактеризовал В.А.Никольский, заметив, что архитектура XIX в. имеет тенденцию даже заурядную казарму трактовать как дворец14. В этом качестве эклектики лежат корни той дешевой роскоши, о которой писали скептически относившиеся к архитектуре 1830—1890-х гг. критики начала века. От XIX столетия ведет начало массовое искусство в нашем понимании, массовое по объему, создаваемое профессионалами для массового потребления, хотя производство массовой продукции по принципам организации, а главное по своим установкам еще программно уникально, оно ориентируется на неповторимость.
Эклектика в целом подобна самой себе в каждой части — будем ли мы рассматривать отдельное здание, его фрагмент или архитектуру эклектики в целом. В ней эмансипирован каждый элемент. Фасад отрывается от тела здания, деталь — от целого, «стиль» фасада — от «стилей» интерьера, - стили» интерьера — друг от друга.
Эклектика не могла, да и не хотела сохранить сложное соподчинение цементов, свела всю их гамму к одному отношению — равнозначности, равномерности, равноакцентности. Но с утратой иерархичности система, механистическая по своему существу, каковой и была система зодчества от Возрождения, перестает быть системой. И исчезновение архитектурных закономерностей, разных в различных стилях, но неизменно основывав-
шихся на подчинении главному второстепенного, означало утрату композиции как таковой, декомпозицию архитектуры.
* См.: Никольский В. А. История русского искусства. Берлин. 1923. с. 228.
В этом объективная причина упадка архитектуры, независимо от того, вдохновлялись ли ее мастера благородными идеалами демократизма или преследовали охранительные цели, руководствовались ли сознанием необходимости быть полезными народу своими техническими знаниями или задавались лишь целями сугубо меркантильными, — в архитектурно-художественном отношении результат был один.
ЭКЛЕКТИЗМ и СТИЛИЗАТОРСТВО
Архитектурный стиль XIX в. можно определить как эклектику в том смысле,
что он предполагает возможность применения любых форм прошлого в любых сочетаниях. Будет ли здание в целом (включая фасады и интерьеры) выдержано в определенном «стиле» или фасад в одном, интерьеры — в другом или, наконец, на фасаде и в интерьерах будут использованы детали разных «стилей», это вопрос второстепенный, индивидуально решаемый в каждом конкретном случае. Принципиально важна лишь установка на использование любых форм прошлого в любых сочетаниях.
Определение архитектурного стиля XIX в. как эклектического впервые дано в 1837 г. Н. В. Кукольником на страницах «Художественной газеты». Термин «эклектика», «эклектический» не имел тогда оттенков неодобрения или пренебрежения, отчетливо улавливаемых нашим ухом. Больше того, он произносится с гордостью. Автор с удовлетворением констатирует: «...стиль нашего времени — эклектический»15, а через несколько лет подтвердит свое мнение высказыванием: «... один из высочайших моментов развития русского зодчества — наше время»16, то есть 30—40-е гг. XIX в. Поскольку с начала XX в. в термин «эклектика» стал вкладываться оценочный и притом негативный смысл, за рубежом ему предпочитают более нейтральные — «романтизм» и «историзм». Термин «романтизм» говорит сам за себя. «Историзм» указывает на своеобразие зодчества, развивающегося в контексте реалистического искусства. Исторически достоверное воссоздание форм прошлого — единственно доступный архитектуре вид косвенного воспроизведения действительности, с идеалами которой ассоциируется зодчество определенных периодов. Термин «историзм» более обоснован: «эклектика» — часто отождествляется или путается с «эклектизмом» — одной из двух ее ипостасей (второй было «стилизаторство»), тогда как термин «историзм» от этого свободен.
Эклектизм допускает известные вольности в сочетании форм. Они могут быть заимствуемы из разных стилей. Напротив, стилизаторство предполагает верность формам определенного стиля в пределах одного элемента — фасада, интерьера. Стилизаторство — столь же характерное проявление равнозначности эклектики, как и эклектизм. Если фасад одного дома выдержан в «русском» стиле, то другой может быть «готическим», «мавританским», «китайским», «венецианским» — любым.
Зодчие XIX в. не ставят целью и даже не задумываются о возможности воспроизведения стиля со всеми его временными особенностями, поскольку формы прошлого для них лишь средство, средство выражения своих представлений о действительности. Верность прототипу в эклектике всецело зависит от степени его родства архитектуре XIX столетия. Иначе говоря, декор зданий, выстроенных в стилях нового времени (барокко, Ренессанс) или античных, сочетался с размерами, коробкой зданий, ритмикой окон более органично, чем в сооружениях «русского», «византийского», «готического» стилей, поскольку зодчество последних базировалось на закономерностях, ни в чем не сходных с закономерностями послеренессансной архитектуры, исходившей из ордерной системы.
|
.
страницы: |
рaдизайн
© 2005 /en
, ссылайтесь... 
