 |
Традиция зодчества нового времени узаконила привычку отождествлять стиль с архитектурными формами, выполняющими лишь художественную роль, служащими только украшением. Оттуда, где эти формы представляли собой самостоятельную систему, заимствование было естественно, поскольку они и создавались в расчете на такое отвлечение.
* Кукольник И. В. Новые постройки в Петергофе, «Художественная газета», Спб., 1837, №11-12, с. 176.
11"Куколышк Н. В. Современные художества в России. - «Библиотека для чтения», т. 57, Спб., 1843. ' с. 73.
Но в архитектурах, где специально художественной системы, отличной от конструктивно-планировочной структуры, не существовало, заимствованию поддавался только декор, орнаментика — пусть важный, но все-таки второстепенный элемент в совокупности художественных средств. К тому же органическая целостность связи полезного и прекрасного в таких системах обусловливала и большую степень зависимости даже второстепенных деталей от исторических особенностей архитектуры определенной эпохи — материала, техники выполнения, построения объема. Перенесенные в иные по характеру организмы, они теряли основную долю присущей им прелести.
Стилизаторство получило преимущественное распространение в строительстве уникальных зданий — дворцов, музеев, театров, церквей, банков и т.д. Область, где господствует эклектизм, — постройки массового назначения: доходные дома, больницы, школы, отчасти вокзалы, магазины. Можно наметить и хронологические рамки преобладания каждого из направлений. Стилизаторство особенно распространено в 30—50-е гг. XIX в. По мере приближения к концу века все прочнее укореняется эклектизм.
Первым обратилось к проектированию в стилях царское правительство. По прямому заказу и с благословения Николая I был создан «русско-византийский» стиль, ставший одним из материальных воплощений сформулированного в триаде Уварова монаршего понимания народности как производного от православия и самодержавия.
По инициативе Николая I в России был введен не только «русский» стиль, но и «готический»: в 1826г. он поручает «английскому» архитектору А. А. Менеласу выстроить в Александрии в Петергофе сельский загородный домик или коттедж. Собственно, Николай I не «вводил» «готику» в России. Тот же Менелас, построивший кроме коттеджа, Шапель (1827) и
Арсенал в Царском Селе (1830—1834), возвел там при Александре I Белую башню, конюшни и ферму, тоже «готические». Но времена изменились. Начинание, казалось бы, случайное, прихоть положили начало художественному движению, став одним из первых выражений носившихся в воздухе настроений, дали новый, мощный толчок их развитию.
Кроме того, дворцовое строительство Николая I положило начало широкому использованию данных исторической и археологической науки в архитектурной практике. Особенно богатый материал был в распоряжении зодчих, проектировавших в стиле «неогрек», или «помпеянском». Его поставляли пенсионеры, проводившие заграничные командировки в Италии, обмеряя, изучая и создавая реконструкции древних памятников, используя данные раскопок Рима, Помпеи и Геркуланума. В павильоне на Царицыном острове в Петергофе (1842—1844) А. И.Штакеншнейдер не только воспроизвел тип античного жилого дома с атриумом и имплувием, но даже включил в новую постройку подлинные античные детали.
С наибольшей полнотой проявились стилевые особенности архитектуры XIX в. в доходных домах — самом массовом и едва ли не самом характерном для этого времени типе зданий. Говорить о доходных домах как об определяющем типе невозможно — дает о себе знать все та же равнозначность. В XIX в. трудно выделить основной тип здания, что мы с легкостью можем сделать в отношении любой другой исторической эпохи. Но так-же как «средневековые» «стили» (в России «русский» стиль) занимают особое место в ряду прочих «стилей» эклектики, так и доходные дома воплощают,
пожалуй, с наибольшей яркостью (наряду со зданиями музеев и выставок) особенности архитектуры XIX в.
В структуре доходных домов, состоявших из однородных, повторяющихся по вертикали и горизонтали ячеек-квартир, была заложена однородность, повторность, позволившие проявиться стилеобразующему принципу эклектики наиболее полно, исчерпывающе в композиции их фасадов. Этому благоприятствовало также функциональное и социальное назначение доходного дома: массовый тип жилья и доходный дом, сочетание в одном здании предпринимательско-буржуазного и массово-демократического начал, особенно характерных для эпохи.
Композиция фасадов доходных домов эпохи классицизма, независимо от того, использовались ордерные элементы (колонны, пилястры) или нет, основывалась на строго канонической системе ордерных пропорций и членений. Размеры всех деталей соизмерялись с реальным или воображаемым ордером, соотносившимся с размерами здания в целом.
С 30-х гг. XIX в. элементом, определяющим пропорциональный строй, композицию и облик фасада, становится декор, обрамляющий окна и простенки между окнами. Ордерные формы, если они по традиции еще употребляются, используются на тех же основаниях, что и детали, заимствованные из других архитектурных стилей. Композиция утрачивает всякую видимость тектоничности, приобретая откровенно декоративный характер. Стиль ( в том числе и ордер) низводится до уровня декоративной детали, мотива, заимствованного из архитектуры определенной эпохи.
В композиции обывательских домов раньше, чем в любом другом типе зданий, возникают предпосылки перерождения архитектурного стиля. Знаменательно и другое. Рядовая застройка Петербурга, развивавшаяся в XVIII — начале XIX столетия под знаком подражания общественным и дворцовым зданиям, с 30-х гг. XIX в. начинает оказывать на них обратное влияние, равно как и на градостроительство позднего классицизма, — факт,
ранее немыслимый17. В увеличившейся роли горизонтальных членений сквозит тенденция к созданию открытых, протяженных композиций в противовес замкнутым, словно стягиваемым к портику композициям зрелого классицизма. Центростремительные композиции уступают место центробежным. Портики постепенно перестают употребляться, размеры ордера мельчают, исчезает обычный для классицизма гигантский ордер. Наличники украшают теперь все окна фасада. Руст — весь цокольный этаж. Шире становятся фризы и междуэтажные тяги, часто те и другие снабжены обильным лепным орнаментом.
Равномерность и обилие декора, украшающего плоскости стен (руст и наличники на каждом окне каждого из этажей), нейтрализуют симметрично-осевое построение. К тому же средства, к которым прибегают архитекторы для выделения главной оси, значительно менее действенны, чем прежде. Место компактного пластичного портика занимает вытянутая по горизонтали, прижатая к плоскости фасада колоннада; акцентирующий главную ось треугольный фронтон выходит из употребления; на смену ему приходит слабо возвышающийся над карнизом, вторящий горизонтальным лентам окон аттик. Центральный ризалит слишком широк или слишком узок, слабо выступает и потому слишком маломощен, чтобы сохранить за собой значение организующего центра. Не помогает этому и декор ризалитов, не отличающийся от остальных частей. Доходные дома позднего классицизма не знают деления на фон и акцент, фон как таковой исчезает под покровом декора (акцентов).
*См. об этом более подробно: Кириченко Е.И. Жилая застройка Петербурга эпохи классицизма и ее влияние на развитие архитектуры. - «Ар%ит. наследство», № 16, М., 1967, с. 81-95.
Композиция доходных домов претерпевает эволюцию, сходную с эволюцией их планировки — от многообразия вариантов к единообразию. Обилие декора — обязательный спутник и следствие этой перемены. Многообразие схем предполагало скупость и определенную систематичность употребления декора. Равномерное распределение архитектурных деталей кладет конец этой многовариантности. Следствием его являются монотонность, приземленность, прозаизм облика доходных домов. Эти качества свойственны архитектуре 1830—1890-х гг. в целом, но в доходных домах они выступают наиболее зримо. Парадность, сопутствовавшая монументальности ордерных композиций, независимо от назначения зданий (московские особняки начала XIX в. внешне неотличимы от доходных домов на две-четыре квартиры), исчезает. И, наконец, многочисленность декоративных деталей приводит к утрате всякого подобия тектоничности. Остается сделать еще одно вововведение, ничего не менявшее по сути дела,—наличники и сандрики заменить деталями каких-нибудь других стилей, и тогда поздний классицизм окончательно сменится эклектикой. Мастера позднего классицизма — П.П.Жако, С.М.Шустов, Р.И.Кузьмин, А.М.Болотов, П.С.Плавов, А. А. Михайлов, С. П. Мельников не сделали такого шага. И тем не менее их творчество с равной долей справедливости можно отнести к позднему классицизму и раннему этапу эклектики. Грань между этими явлениями размытая, нечеткая. Нет возможности провести черту между стилизаторством в духе неогрек («помпеянском» стиле), «итальянском» (стиле «ренессанс») А.П.Брюллова, А.И.Штакеншнейдера, с одной стороны, и «классицизмом» С. М. Шустова или Р. И. Кузьмина — с другой.
Различия в «стиле» фасадов отдельных зданий практически неощутимы. Ни варьирование формы оконных проемов на этажах, ни выделение рустом центрального ризалита, ни различная отделка стен разных этажей или разная форма наличников не нарушают однородности фасадов, своеобразной механистичности, незавершенности, «открытости» их композиции. Над любым из доходных домов середины XIX в. можно надстроить один, два, три этажа, продолжить здание в длину на целый квартал — и это не нарушит композиции фасада.
Измельчание форм, невыразительность композиций, отказ от прежней систематичности и скупости декора, утрата цельности и четкости построения фасадов — вот что принес с собою упадок классицизма. |
.
страницы: |
рaдизайн
© 2005 /en
, ссылайтесь... 
