Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Диалектическое единство противоположностей лежит в основе всех существенных, общих, устойчивых и закономерных связей, характеризующих систему стиля модерн, которая в свою очередь является материальным воплощением системы взглядов, основанной на неразрывном единстве противоположных начал, образующих целое, не сводимое к составляющим его элементам. План содержания в этом смысле совершенно точно соответствует плану выражения. И наоборот. План выражения типологически подобен плану содержания. Взаимно исключающие качества, обычно присутствовавшие ранее в антагонистических, противостоящих друг другу направлениях или «стилях», представлены в модерне в нерасторжимом единстве. Неразрывность взаимоисключающих начал — самое общее, самое характерное свойство модерна, проникающее во все его уровни — формальный, идейный, смысловой.

Этим объясняется, почему в определенной мере правы сторонники модерна и его противники, подходящие к нему с противоположными мерка­ ми, видящие, ценящие или отвергающие в нем диаметрально протвополож- ^ ные качества. Отмечаемые апологетами и антагонистами свойства бесспорно присутствуют в модерне. Но, и это главное, не сводятся ни к одним, ни к другим. Модерн не то и не другое, а третье, в котором и то и другое слилось в нечто качественно новое.

Модерн моделирует новые, определившиеся к концу XIX в. черты человеческой индивидуальности и жизни человеческого общества. Перелом в мироощущении, рожденный пересмотром мировоззренческих основ, кризис теорий однолинейного прямолинейного развития природы и общества, жест­ кого детерминизма причинно-следственного объяснения событий, в част­ ности кризис теории прогресса, заставляют искусство рубежа XIX — XX столетий заняться целеустремленными поисками двухмерного подхода к образному моделированию человеческой деятельности, мироздания, действи­ тельности, попытками воссоздать последние с неведомой для прошлых эпох полнотой и структурной сложностью. Вместо прежнего односторон­него социально-исторического понимания человеческой индивидуальности и общества начинает формироваться понимание двуединой природы человеческой индивидуальности и общества как сверхсложных биосоциальных структур.

В противоположность классицизму и эклектике, тяготевших к рацио­ нальной и позитивной философии, исходившей из представления, что человек от природы ни добр, ни зол и всецело является продуктом социально- исторических условий, модерн в понимании человеческой сущности ориен­ тируется на взгляды, ярче всего выразившиеся в творчестве Достоевского, считавшего, что человек от природы и добр и зол, что в душе его не прекращается борьба противоположных начал, а также в экзистенциализме, фрейдизме, витализме, видевших в человеческой психике неразрывность рационального и иррационального, сознательного и бессознательного. Примерно к тому же сводится различие в созданных зодчеством класси­ цизма и эклектики, с одной стороны, и модерном, с другой, моделях социаль­ ной действительности. Для модерна опять-таки наиболее созвучной оказалась пронизанная диалектическим подходом философская концепция истории, развитая Достоевским. Предполагающая равную возможность будущего светлого и мрачного, условно оптимистичная и условно пессимистичная одновременно 265 , она предвосхитила или, вернее, легла в основу новых представлений о характере исторического процесса, сложившихся в среде русской интеллигенции на рубеже столетий. Одно из лучших определений нового отношения к миру и нового самосознания личности дал А. Блок: «Оптимизм, свойственный цивилизованному миру, сменился трагизмом, двойственным отношением к явлению, знанием дистанции, уменьем ориентироваться».

См. статью: Днепров В. Достоевский как писатель двадцатого века. - «Иностр. лит.», 1971, № 11, с. 192, 194.

Дело не только в сознательной ориентации (на первых порах она скорее исключение, чем правило), дело в изменении социальной психологии. Единство противоположностей формальной структуры модерна запечат­ лело и смоделировало самый момент перелома, обозначив собой начало нового этапа в отношении к миру, нового понимания места и роли человека в нем — драматического и диалектического. Исключив однолинейный под­ ход, модерн во всяком факте общественной, социальной, художественной жизни, начиная от самых общих — смысла жизни, исторической перспек­тивы, — видит две стороны, два пути, две возможности, сопутствующие, неотделимые и не существующие друг без друга, как свет и тьма, день и ночь. В своих драматических композициях модерн предлагает миру новый образ человеческого общества и индивидуальности, воспринимающих действительность трагически, как борьбу противоборствующих начал.

Мы не найдем в модерне ничего, подобного политической ангажиро­ ванности эклектики. Не потому, что политические проблемы ему чужды, а потому, что подход к ним иной. Полной поглощенности социально-поли­ тическими проблемами в модерне быть не могло, поскольку человек рассма­ тривается им шире, чем раньше, — как существо социальное и биологическое одновременно, подвластное в равной мере разуму и темным бессознатель­ ным силам.

Блок А. Собр. соч. в 8-ми т., т. 7. М .-Л., 1963, с. 305.

Причем, во всякую переломную эпоху первооткрыватель акцентирует моменты, недооценивавшиеся предшественником и идейным против­ ником. Открытие Фрейдом огромной роли бессознательного в жизни чело­ века, во-первых, повышенный интерес к нематериальным ценностям и духовной стороне жизни человека в противовес утилитарно-антропологи­ческим увлечениям второй половины Х1Хв., во-вторых, поглощенность общебиологическими и психологическими проблемами природы человека, в-третьих, обернулись в модерне напряженной эмоциональностью, «зна­ чительностью» и символикой художественного образа, тяготением к об­щезначимому и общечеловеческому.

И хотя в России захваченность «проклятыми вопросами» политики оставалась традиционно большей, чем где бы то ни было в Европе, форма выражения социального изменяется, теряя присущую недавнему прошлому конкретность. Модерну чуждо свойственное эклектике стремление выра­ жать архитектурной формой социально-политический идеал. Его цель иная. Он сосредоточен на показе драматизма переживаемого современностью исторического этапа, на желании воплотить в созвучных времени ритмах и формах характер настроений, определяющих именно этот, а не какой- нибудь другой этап.

Диалектичность свойственна не только мировоззренческой основе модерна, но и более низким идейно-содержательным его уровням — худо­жественной программе, сюжетике, орнаментации.

Модерн — явление антибуржуазное, антиофициальное, антиканоничес­ кое. Но одновременно в нем присутствуют качества, обычно определяемые термином «декадентство». Апелляция к науке и к технике преследует цели иррациональные, далекие от точного объективизма. Широкое использование

возможностей машинного производства служит утверждению ремесленни­ чества. Демократизм модерна (стремление создать искусство для всех) неот­ делим от неприятия эгалитарности, общедоступного и общепринятого, от установки на создание неповторимо уникальных вещей, от аристократизма. Творить новое для раннего модерна (интернациональный и национально- романтический варианты) значило творить обязательно непохожее на существовавшее и существующее, стремиться к преобразованию действи­тельности — создавать только новые, беспрецедентные формы. Отсюда чрезмерное значение, придававшееся творческому началу, новизне как таковой, неповторимости и оригинальности. На практике это вело к тому, что последовательный демократизм программы модерна при столь же последовательном стремлении к активному творчеству оборачивался про­граммным уникализмом, аристократичностью.