Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Эта социально-политическая позиция, идущая от романтиков и Шиллера, получившая широкий резонанс в искусстве середины XIX в. в Англии (прерафаэлиты, Джон Рёскин), завоевывает на рубеже столетий господствующее место в эстетике и искусстве Европы.

Социальный утопизм славянофилов, Чаадаева, В.Соловьева, Достоевского, Л.Толстого, А.Григорьева можно в определенной мере уподобить феодальному социализму в Западной Европе, прежде всего англичанам Карлейлю и Рёскину. Страны, рано и с запозданием ступившие на путь развития капитализма, в чем-то смыкаются: и тут и там капитализм выступает в особенно неприглядной форме. В пореформенной России с ее обострившимися социально-экономическими противоречиями ряд писателей, философов, художников сближается с одной из традиций дореформенной демократии, не разделявшей позиции революционных демократов и народнической тактики индивидуального террора. Своеобразный крестьянский демократизм и антибуржуазный консерватизм Л.Толстого, Достоевского и «почвенников» не­ отделим от боязни революции и поисков третьего пути: нравственное совершенствование у Толстого, бог у Достоевского, Соловьева, Данилевского, наконец, Шервуда, строящего свою архитектурную теорию на базе «почвенничества» и философского идеализма.

См.: Асмус В. Ф. Философия и эстетика русского символизма. - «Лит. наследство», т. 27-28. Русский символизм. М., 1937, с. 22.

Столь же характерен для них мак­ симализм отношений к действительности, отражающий «ее неприятие в су­ществующем виде», и строительство положительной программы по «нега­ тивному признаку» — по методу отбрасывания неподходящих вариантов — капитализм, социальная революция, крепостное право. Аналогичны корни возникновения объективного идеализма Соловьева и Достоевского. Меха­нистичность вульгарного материализма отождествляется с материализмом вообще, поскольку диалектического они не знают» 296 .

Во второй половине XIX в. общественно-политическая и художествен­ная мысль развиваются в одном направлении — революционные демократы, народники и «натуральная школа», критический реализм в литературе, передвижничество в живописи, демократический вариант «русского» стиля в архитектуре. На рубеже XIX — XX вв. положение меняется. Происходит как бы расслоение: передовая социально-политическая и художественная мысль обращена в разные стороны. В 1890-е гг. марксизм переживает подъем, расширяя и укрепляя свои позиции на протяжении двух последующих десятилетий. Модерн также развивается под знаком антибуржуазных настроений. Но в своей программе он открыто и бескомпромиссно стано­ вится на путь, предуказанный Чаадаевым, славянофилами, А. Григорьевым, Достоевским, Толстым — на третий путь (не революционный и не апологе­ тический), на путь изменения действительности средствами искусства, на­ сыщения ее духовностью, преображения человека и преобразования окру­ жающей его среды. Может быть, апелляция к душе отдельного человека, индивидуализм и есть специфическая форма буржуазности антибуржуаз­ного по своей природе модерна. Не есть ли другое ее проявление — попытка избежать революции?

Минц 3. Поэтический идеал молодого Блока. -Блоковский сборник, с. 183-185.

Мироощущение рубежа XIX — XX вв. — вся атмосфера ожидания, чувство великих канунов, мессианской тоски и томления, вера в возможность ду­ ховного преображения жизни и первостепенная роль, отводимая в этом искусству, свидетельствуют о своеобразном возрождении романтических настроений, позволяя говорить о неоромантизме модерна. Как и в эпоху ро­ мантизма, настоящее и недавнее прошлое представляются бессильной в своем атомизме, плоской и поверхностной в своем рационализме культу­ рой. Модерн жаждет ее духовного обновления на базе универсального син­ теза во имя полной и всеобъемлющей жизни, во имя единства наук, искусств, философии.

Неоромантизм модерна дает о себе знать «в утверждении первичности духовного начала, в идее творческого акта, созидающего свою реальность, в мечте о новом мифе, превращении метафоры из приема в принцип — все эти положения нового искусства имеют предначертания в романтизме» 297 . Они и в своеобразном чувстве города, в том, что теоретики романтизма назы­ вают «урбанностью», в многозначности, многогранности детали, в культе чувства и природы, в необыкновенной изощренности передачи ощущений, настроений, нюансов и мгновенных состояний духа. Они в понимании му­ зыкальности и в определении музыки высочайшим из искусств. «Музыка к концу XIX столетия окончательно заняла положение гегемона среди ис­ кусств. Она наложила руку на всех своих сестер. Поэзия, скульптура, даже архитектура в эпоху интенсивного модернизма устремились к выражению настроений, к символизации тонких душевных движений», — писал А. В.Луначарский 298 .

См.: Сарабьянов Д. Поздний Федотов и некоторые вопросы русского романтизма. - В кн.: Искусство романтической эпохи. Материалы научной конференции. М., 1969, с. 137, 140, 149.

В ряду причин, вызвавших возрождение романтизма в художественной культуре рубежа XIX — XX вв., не последнее место занимает реакция на материализм и позитивизм в философии, критический реализм в литературе и живописи, эклектику в архитектуре, желание преодолеть их проблематику,

подход к объяснению места, роли и значения личности в общем потоке жизни, выразить новое ощущение исторического процесса. Исторический процесс трактуется как противоборство разумного и стихийного начал, и на первый план выдвигается природное стихийное начало в противоположность началу социальному, понятому как политическое, классовое. Его носителем является масса, народ как нечто целостное, не сводимое к отдельным лич­ ностям (например, народ — носитель духа музыки в философии истории А. Блока). Переживанием этого представления определяется органич­ ность концепции модерна. То же осознание диалектичности процесса, его изначальной стихийности и естественно-исторической закономерности да­ ет теперь основание говорить об ограниченности гуманизма в понимании Возрождения и о кризисе антропоцентризма (человек — мера всех вещей).

Об исторической исчерпанности понятий «старого гуманизма» к XX в. пишет А. Блок: «Движение, исходной точкой и конечной целью которого бы­ ла человеческая личность, могло расти и развиваться, пока личность была главным двигателем европейской культуры... когда на арене европейской истории появилась новая движущая сила — не личность, а масса, — наступил кризис гуманизма» 299 . Зарождение его Блок усматривает в Реформации, раз­ разился он во всю мощь во время Великой французской революции. Актив­ ное участие народных масс в революциях XIX в. рождает понимание того, что «характер XIX в. определяется массами гораздо вернее, чем личностями» 300 .

Луначарский А. В. Статьи об искусстве. М.-Л., 1941, с. 244.

Блок А. Крушение гуманизма. - Соч. в 2-х т., т.2, с. 306.

Проблема человека, захваченного мировым круговращением, проблема его связи с судьбами мира, иначе говоря, проблема человека во времени и пространстве, занимавшая во второй половине XIX в. немногих (Федо­ рова, Соловьева, Толстого, Достоевского), приобрела на рубеже веков, когда Россия оказалась в центре мирового революционного циклона, осо­ бенную остроту. Движение истории не ощущается более как разумный процесс. Ход истории отождествляется с «мировым водоворотом, засасыва­ ющим в свою воронку почти всего человека» (А. Блок) 301 . Так возникает спе­ цифическая для искусства этого периода тема: утверждение единства всего сущего, единства мира, внутренней взаимосвязи всех начал жизни — материальных и духовных, мира органической природы, природного мира и мира человека.

Пристрастие искусства рубежа веков, и модерна в частности, к полуто­ нам и нюансам, атмосфера зыбкости, неустойчивости, размытость граней и акцентирование взаимосвязи деталей, детали и целого — результат необык­новенно усложнившихся к XX в. отношений человека с миром, приобре­ тающих все более неоднозначный и опосредованный характер. В нем на­ ходит отражение чувство неделимости и неслиянности индивидуальности и человеческого сообщества, неповторимости и самоценности каждого чело­ века — словом, тот культ индивидуума как личности и одновременно раство- ренность его в массе, давшая основание А. Блоку говорить об ощущении общности каждого с массой народа как особенности мироощущения вре­ мени 302 , которые так импонировали модерну и европейскому «Ар Нуво» в анархизме Кропоткина.