Архивная версия / archive version:

Сайт Ольги Орловой переехал на www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

В художественной литературе контекст определяет конкретное содержание и стилистическую окраску не только какого-либо фрагмента повествования, но и целого произведения, а также различных художественных средств (в том числе – поэтических фигур, стихотворных ритмов и др.). Нарушение контекста разрушает художественное единство текста и сам художественный образ; в частности, вне контекста невозможно уловить авторское отношение к изображаемому, например иронию.

Понятие «контекст» может употребляться практически по отношению ко всем этапам существования произведения любого вида искусства:

– познание действительности, в которой художник сталкивается с ситуациями, прототипами, эмоциональными реакциями; сюда же мы включаем впечатления, получаемые творцом от артефактов культур прошлого;

– зарождение замысла на основании картины мира, представлений о реальности, свойственных именно этому человеку, этому автору (своеобразный социопсихологический контекст) – на этом этапе может присутствовать своеобразный импульс к последующему оформлению замысла, т.е. впечатление, непосредственно подтолкнувшее художника именно к конкретному сюжету;

– анализ и синтез художником полученных впечатлений; этот этап, пожалуй, в самой большой степени несет на себе отпечаток личности творца;

– оценка и интерпретация произведения, как современниками, так и представителями более поздней эпохи.

Процесс создания, восприятия и само произведение искусства вписывали в психологический (Фрейд, Юнг), языковой (структурализм, деконструктивизм), социальный (Й.Хейзинга, К.Манхейм, Н.Бердяев) и другие контексты.

Контекст автора как творца художественного произведения, мыслящего себя среди других авторов и произведений разных эпох; контекст автора как представителя конкретной эпохи; контекст персонажа, как обстоятельства, в которых он себя обнаруживает; контекст как собственно сам текст для более мелких внутритекстовых элементов (заглавия, эпиграфы и т.д.); контекст читателя в его коммуникации с родной культурой и автором – представителем своей или чужой культуры – все эти варианты существования контекста очень трудно разделимы, поскольку они все объединены по поводу художественного произведения. «Прикладывая к художественному произведению целую иерархию дополнительных кодов – общеэпохальных, жанровых, стилевых, функционирующих в пределах всего национального коллектива или узкой группы (вплоть до индивидуальных), мы получаем в одном и том же тексте самые разнообразные наборы значимых элементов и, следовательно, сложную иерархию дополнительных по отношению к нехудожественному тексту пластов значений» .

Любое разделение будет условным, однако на внутритекстовом уровне мы считаем возможным выделить контекст персонажа и внутритекстовых элементов; на следующей ступени имеет смысл говорить о контексте автора (в первую очередь это касается его ориентации в мировой и национальной литературной традиции), который работает в момент создания произведения; после рождения художественного текста существенную роль начинает играть контекст читателя (его квалификация и ожидания) и та коммуникация, которая происходит между ним, произведением и автором; самый общий план существования, значения и восприятий произведения даст нам контекст социальной и общекультурной действительности.

Термин «контекст» применительно к процессу восприятия литературного произведения введен в обиход рецептивной эстетикой. Порожден он «потребностью в создании объективно-критической инстанции, которая выполняла бы функцию критерия или ориентира для реципиента в процессе интерпретации» .

Однако контекст как явление живой культуры существовал издревле – сравнительно новым является только само понятие; произведение фактически вписывалось в различные контексты еще до того, как это слово стало употребляться как литературоведческий термин. Литературоведение конца XIX – начала XX веков (позитивизм, импрессионистическая критика, культурно-историческая школа) объясняли искусство методами естественных наук. Детерминирующие факторы литературного творчества находили в экономических, социальных и политических условиях жизни человека или же в биографии и психологии автора (импрессионистическая критика, биографическая школа).

Представители рецептивной эстетики (Х.Р.Яусс, В.Изер, Г.Гримм) также исходили из того, что произведение «возникает», «реализуется» только в процессе «встречи», контакта художественного текста с читателем, который благодаря «обратной связи», в свою очередь, воздействует на произведение, определяя тем самым конкретно-исторический характер его восприятия и бытования. Однако рецептивная эстетика порывает с представлениями о независимости искусства от общественно-исторического контекста, вводя в сферу исследования отдельного человека и общество, представляя литературный текст как продукт исторической ситуации, зависящей от позиции интерпретирующего читателя (здесь вновь появляется идея влияния социального и общекультурного контекстов). Воздействие произведения основано на том различии, которое существует между горизонтом ожидания произведения и горизонтом ожидания читателя, реализующемся в виде имеющегося у него эстетического и жизненно-практического опыта.

Горизонт ожидания – также термин, введенный рецептивной эстетикой и обозначающий комплекс эстетических, социально-политических, психологических и прочих представлений, определяющих отношение автора и – в силу этого – произведения к обществу (и к различающимся – по степени квалифицированности, по уровню ожиданий - видам читательской аудитории), а также отношение читателя к произведению, обуславливающий, таким образом, как характер воздействия произведения на общество, так и его восприятие обществом. Горизонт ожидания дифференцируется по признаку стабильности-подвижности. Так выделяется горизонт ожидания, закодированный в произведении (стабилен), и горизонт ожидания читателя, основанный на его представлениях об искусстве и об обществе (способен к трансформациям, меняется). В ходе взаимодействия этих двух горизонтов и осуществляется рецепция произведения и формирование эстетического опыта читателя.

Новый текст должен, как правило, вызывать в читателе знакомый по прежним текстам горизонт ожидания, который варьируется, корригируется, видоизменяется или только воспроизводится. Вариации и корректуры изменяют пространство художественного действия, а изменения и воспроизводство – границы жанровой структуры. Для современной культурной ситуации характерны произведения, которые сначала вызывают в читателе горизонт ожидания, проникнутый представлениями о давно знакомых формах, жанрах и правилах чтения и понимания, а затем шаг за шагом разрушают этот давно сложившийся горизонт ожидания – с тем, однако, чтобы вызвать не критическое переосмысление только что воспринятого, а эмоциональную реакцию, рождающуюся как следствие эстетического воздействия. Постмодернистские тексты в очень большой степени зависят именно от контекста как горизонта ожидания читателя, более того – они существуют за счет этого варианта контекста. Читатель, не знакомый с источниками цитат или нормами жанра, которыми играет автор, в сущности, не знает правил прочтения постмодернистского текста, даже более того – языка, на котором этот текст написан. Ориентация постмодернистского текста на определенный горизонт ожидания очевидна.

Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Лотман Ю.М. О литературе. Спб., 1997 . С.775.

Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. М., 1996. С. 58.