Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

В богатых особняках Петербурга воссоздаются главные особенности классицизма. Возрождается парадный вестибюль, вытесненный было холлом особняков модерна, и даже планировка. Поперечная ось: парадный вести­ бюль — зал, выходящий в сад, и перпендикулярная ей продольная анфилада парадных комнат, идущая по обе стороны от вестибюля (большие парадные комнаты, почти лишенные мебели, украшенные лепниной и росписью, хрустальными люстрами с подвесками, белыми кафельными печами, ками­нами, скульптурой и, конечно, пилястрами и колоннами). Делаются герои­ ческие усилия воскресить прошлое. Но прошлое плохо поддавалось оживлению. Это было дорого и непрактично, а главное — невозможно; невозможно было людям XX в. стать людьми XVIII и XIX вв. Волна реставраторства за­ тронула очень небольшой круг состоятельных людей, тех, кто мог позволить себе роскошь построить особняк дедовских времен. Значительно большим было число людей, которые создавали дедовские особняки в квартире доходного дома, превращая прихожую в колонный вестибюль, а гостиную в колонный зал, ставя несколько колонн в столовой и в кабинете, украшая их стильной мебелью, имитируя парадную лестницу дворца в убранстве парадной лестницы доходного дома.

Преувеличенность размеров и гигантомания сопутствуют затесненности, ощущению, что крупным формам тесно в отведенном им пространстве.

Особенную трудность для воссоздания традиционной схемы представлял самый массовый тип зданий — доходные дома. Их фасады повторяли ком­ позиционную схему популярных тогда палладианского палаццо или дворца русского классицизма с большим ордером. Ячеистую сотообразную струк­ туру доходного дома архитекторы пытаются представить в виде единого организма дворцового здания с традиционным делением на цокольную, ос­ новную и венчающую части. Для «нейтрализации» естественной компо­ зиции фасада, проявлявшейся в равномерной сетке окон, архитекторы при­ бегают к гипертрофии форм. Была и другая причина, вызвавшая опреде­ ленную гигантоманию, причина чисто механическая. Воспроизведение двор­ цовых композиций в домах, значительно больших по размерам, чем рассчи­ танные на канонические, отработанные веками пропорции и размеры про­ тотипа, приводило к тому, что размеры деталей возрастали соответственно размерам сооружения. Не рассчитанные на такое увеличение, архитектур­ные формы (не только колонна, но и все сопутствующие ей элементы — карниз, балясины, кронштейны, наличники), а в результате — и здание в це­лом, теряют значительную долю убедительности и внутренней мощи.

Большую трудность для согласования традиционной схемы фасада с ре­ альными потребностями доходного дома начала XX в. представляло устрой­ ство магазинов в первых этажах. Много выдумки было затрачено на то, чтобы уменьшить диссонанс между композицией фасада в духе итальян­ ского палаццо или дворца эпохи классицизма и большими остекленными витринами магазинов. Их то прятали за глубокой лоджией первого этажа, то устраивали в полуподвальных помещениях, то трактовали нейтрально, выключая из общей системы художественного убранства, как бы начиная цоколь со второго (жилого) этажа, ритм окон которого согласовывался с ритмом окон остальных жилых этажей. Но ни один из вариантов нельзя считать удачным. В первых двух в угоду красоте приносятся в жертву удоб­ ства, в последнем неприятно нарушается законченность дворцовой ком­ позиции; здание словно висит в воздухе.

Столь же трудным было согласование ордерной схемы с пространствен­ ной структурой любого из новых типов зданий, предъявлявшей требования, противоположные доходным домам, — необходимость остекления крупных поверхностей, неравномерное чередование остекленных и глухих стен. Ар­хитекторам приходилось громоздить, как в проекте Николаевского вокзала, гигантские колонны, колоссальные квадры камня, тянуть у входа приземис­ тую колоннаду-портик (проект И.А.Фомина), чтобы некогда соразмерными человеку, а теперь разбухшими, раздувшимися формами ордера нейтрали­ зовать, заглушить, сделать фоном спорящую с композицией фасада и тем не менее упорно заявляющую о себе пространственную структуру вокзала с гигантской остекленной аркой зала-дебаркадера, с ее пафосом простора и пространства.

Те же гигантомания и тяжеловесность преувеличенных форм присущи многочисленным зданиям банков, торговых домов и универсальных мага­ зинов. Их фасады словно закованы в гранит, втиснуты в трехчастную симме­ трично-осевую схему. Как и в зданиях вокзалов, воспроизвести особенности классицизма здесь оказалось еще труднее, чем в доходных домах — ме­ шают большие плоскости остекления. Восстановить чистоту стиля не пред­ ставляется возможным, хотя применяются колонны, карнизы, фронтоны. Банкирский дом Вавельберга на Невском проспекте в Петербурге представ­ ляет фантастическое переложение композиции палаццо дожей в Венеции. Ажурная светлая архитектура здания приобрела в интерпретации арх. М. М. Перетятковича мрачность, тяжеловесность. Средства выразительности —

монументальность форм — кажутся особенно тяжелыми, избыточными из- за темного цвета камневидной штукатурки, массивных колонн, высота кото­ рых лишь в полтора раза больше диаметра, глубокой рустовки. Окна, про­ странство как бы задавлены массой. От современной легкости и прозрач­ности не остается и следа. Во всяком случае снаружи ничто не напоминает о больших пространствах и залитых светом залах: материя побеждает про­странство, тяжеловесность массы сжимает его. Отсюда экспрессия, напря­ женность, чрезмерность во всем.

Эта черта объединяет произведения всех ретроспективистов. Фомин тяготеет к романтической взволнованности и гигантомании, театральности и крупности Пиранези. Те же черты можно найти в грязелечебнице в Ессен­ туках (арх. Е.Ф.Шретер), торгово-промышленном банке (арх. М.М.Пере- тяткович), доходных домах по Большому проспекту Петроградской стороны в Петербурге (арх. Е. В. Белогруд). Каковы бы ни были особенности даро­ вания отдельных зодчих (Ф. И.Лидвалю присуща большая плоскостность и относительная уравновешенность, В. А.ГЦуко даже в своих домах на Ка- менноостровском проспекте удается сохранить отвлеченность и абстракт­ность), в преувеличенности форм спроектированных ретроспективистами зданий есть что-то бутафорское. Жизнеспособное не нужно утверждать так упорно, так нагнетать сильно действующие средства. Поэтому критик пишет, что в палладианстве Щуко и И. В. Жолтовского «все-таки больше декорации, чем зодчества», что проекты Фомина «очень красивы... производят чрезвы­чайно фантастическое впечатление, а эти качества соответствуют театраль­ным декорационным задачам. Можно думать, что Фомин мог бы оказаться превосходным театральным декоратором» 383 .

В 1912г. акционерное общество «Новый Петербург», которому принадлежала большая часть острова Голодай — 232000 саж. 2 или 1076200м 2 поручило Фомину составить проект планировки и застройки нового района. О судьбе этого проекта красноречиво повествует Лукомский. «Искусство Фомина совершенно не соответствует современному экономическому духу расчетливости и мелочности, современной дешевке и дурному выполнению, и это, конечно, мешает ему отдаться строительству доходных домов. Так задуманной им по очень широкой программе застройке целой части города (остров Голодай) новыми доходными домами и иными сооружениями, ко­ торые вместе образовали бы целые кварталы нового города, целиком осно­ванного на прекрасных традициях и осуществленного так, что ни одна де­таль не разбивала бы впечатления общего, — не суждено было осуществить­ся. Меценатства, необходимого для того, чтобы считаться с недоходными пропорциями зданий Фомина трудно ждать со стороны недальновидных предпринимателей.. .»