Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

«Поклонение тому или другому стилю предпочтительно перед всеми другими направлениями — явление вредное для развития искусства, потому что не дает простора творчеству художника, особенно заставляя его довольствоваться мелкими заимствованиями готовых форм и мотивов. Истинному художнику такое подражательное отношение к искусству всегда не по душе, потому что в его глазах только те произведения заслуживают вни­мания, в которых видна самобытность, придающая сооружениям прелесть новизны». Преимущественное применение одного стиля, продолжает автор, порождает «равнодушие к произведениям подчас действительно хорошим, но успевшим надоесть своими однообразными родственными чертами. С лю­ бовью останавливаешься поэтому на таких работах, где видно стремление к самостоятельной разработке новых мотивов». К числу таковых он причис­ ляет дом Ф.Л.Гуна на Офицерской улице в Петербурге, спроектированный А. Л. Гуном с применением мотивов старинных французских построек вре­ мен Генриха II и Франциска I 87 .

Еще более нейтральным был круг понятий, связанный с восточными «стилями» — «мавританским», «китайским», «японским» и др. К их исполь­ зованию прибегали, когда хотели напомнить и создать впечатление вос­ точной неги, роскоши, покоя — в банях и ванных, курительных комнатах, чайных магазинах, мечетях.

Другой символический ряд в архитектуре эклектики связан с социаль­ными, политическими ассоциациями, но такими наделяются формы не всех, а только некоторых «стилей» — вначале «русского» и «готики», затем «рус­ ского» и «рационального», отчасти «ренессанса» (зал Московской город­ ской думы или Государственный военно-морской архив).

Однако полностью освободиться от ассоциаций из области социально- политических и общественных идей не смогли ни «восточные», ни «евро­пейские» стили.

О национальности и степени активности выражения национальной идеи в архитектуре XIX в. судят по наличию национальной формы. Отсутствие ее приравнивается к отсутствию национальной архитектуры. Стремясь выра­ зить идею древности и богатства грузинской культуры, В. А. Шретер про­ ектирует театр в Тбилиси в «восточном» стиле. Желание не отступать от национального колорита также заставляет архитекторов в конце XIX — на­чале XX в. вести застройку центральных районов Баку в «восточном» стиле. Обилие на улицах русских городов сооружений, обладавших откровенным, буквальным сходством с обликом зданий Западной Европы, квалифици­ руется как свидетельство установившейся с петровских времен культурной зависимости от нее. Связь между недовольством таким положением дел и строительной практикой отчетливо обнаружилась в 1870—1890-е гг. Ви­ димое отсутствие «самобытности» в постройках «европейских» стилей яви­лось не последним стимулом возникновения «национальной» строительной лихорадки, охватившей в конце прошлого столетия Россию, особенно Москву. Самые разные круги видели в ней симптомы освобождения от космополитизма и «засилья» Запада.

Не считая нужным останавливаться специально на рассмотрении «ев­ ропейских» стилей (все сказанное о формальной системе эклектики отно­ сится к ним в первую очередь), хочется подчеркнуть следующее. Необходи­ мо помнить об их количественном преобладании в городской застройке и о том, что фактом своего существования они косвенно способствовали распространению «русского» стиля, с которым ассоциируются основные для XIX в. ценностные категории.

"См.: «Зодчий». 1875. № 7-8, с. 9 1.

В 1820—1830-е гг. не делается различия между терминами «русский», «византийский», «греко-российский». Каждый
из них употребляется для обозначения народности и национальности, хотя и понимаемой различно.

«Русский» стиль Тона был весьма относительно византийским. В про­ изведениях архитектора нет и намека на византийские формы. Определе­ ние «византийский» потребовалось для акцентирования великодержавных претензий самодержавия, его преемственности по отношению ко второму Риму — Константинополю: Москва — третий Рим, четвертому не бывать, третий стоит века и будет стоять непоколебимо. Тон останавливает свой выбор на памятниках, восходящих ко времени наибольшей популярности идеи о Москве как о третьем Риме — на храмах Соборной площади в Кремле и прежде всего — Успенском соборе, где русских царей венчали на царство, на Успенском соборе города Владимира — символе единодержавства князей владимирских. Не случайно и то, что величавым формам древнего прототипа он придает классицистическую правильность, регулярность — представле­ ния о величавом, идущие от Древней Руси, сливаются с представлениями о величавом, восходящими к классицизму. В годы, приходящиеся на твор­ чество Тона, традиции классицизма не были еще изжиты полностью. Но в проектах и постройках зодчего мы сталкиваемся не просто с пережитками классицизма, а с сознательной их консервацией. Тотальное охранительство официальной идеологии, апеллируя к великодержавной идее московских князей, пытается сохранить и действенность понятий о вечности и абсолют­ ности истинно разумного, восходящих к рациональной философии Просве­щения. Разумное и вечное в понимании официальной идеологии отождест­ вляется с российским самодержавием, их воплощению в сооружениях Тона в равной мере служат «русско-византийские» формы и классицистические приемы.

Справедливость этого мнения подтверждает статья А.Т.Жуковского, отстаивавшего приоритет Тона в создании истинно национального стиля, то есть стиля с определенной идейно-художественной программой. Извест­ ный в свое время современник Тона архитектор А. В. Петцтольд берет в ка­ честве прототипа своих храмов собор Василия Блаженного. Этого оказалось достаточным, чтобы противопоставить одного зодчего другому. Только про­ изведения Тона, утверждает критик, «имели и имеют благотворное влияние на состояние русского искусства... его произведения украсили русские го­ рода в блистательное царствование Николая I ... церкви Тона суть олицетво­ренная и восстановленная национальность» 88 . Собор Василия Блаженного — памятник освобождению России от векового татарского ига—воспринимался как памятник народному героизму, рождая ассоциации о роли народа в ис­ торическом процессе, совсем иные, чем те, которые связывались с Успен­скими соборами, вероятно, далекие от официальной версии народности.

Переживший расцвет в 1830—1850-е гг. «готический» стиль представлен в России в основном работами трех крупных мастеров — М. Д. Быковского, Н.Л.Бенуа и А.П.Брюллова. Усадьба графини Паниной в Марфине (Бы­ ковский, 1837—1839); вокзал, императорские конюшни, аптека, ка­валерские дома Бенуа в Петергофе (1847—1851); интерьеры Брюллова в Зимнем и Мраморном дворцах (1837—1839) остаются лучшими памятниками архитектуры романтизма. К ассоциациям, связывавшимся с «готикой», следует добавить характерное для времени желание возродить колорит этой эпохи, окружив себя вещами и обстановкой, воспринимаемой как идеал, лозунг. «Люди спасались от настоящего в средние века, в мистицизм, чи­ тали Эккартсгаузена, занимались магнетизмом и чудесами князя Гогенлоэ», — писал Герцен.

" Жуковский А, Т. О художественных архитектурных произведениях. Спб., 1856, с. 6

70. Усадьба Марфино. Ворота парадного двора

* 9 Герцен А. И. Избранные философские произве­дения, т. 2. М ., 1948, с. 219.