Архивная версия / archive version:

Проект «Архи всЁ» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Три зодчих, воспитанные в традициях классицизма, сохранив присущую ему силу и ясность выражения, внесли в архитектурный образ эмоциональность, мечтательность, сердечный трепет, непосредственную обращенность к чувству. При этом ясно ощущается своеобразие индивидуальности всех трех мастеров.

Быковский — наиболее лиричен. У него все пронизано романтической взволнованностью. Его «архитектурное мечтание» накладывает свой отпе­ чаток на характер пространственных особенностей ансамбля, на картинность расположения построек. Исчезла заданность осевых построений клас­ сицизма с обязательным преобладанием главной оси. Основные здания усадьбы Марфино — дворец, мостик, церковь, как задники кулис, обрамляют вытянутое вдоль них пространство прудов с заросшими купами кудрявых деревьев берегами. Здания поставлены так, что неизменно остаются в поле зрения. Они организуют пейзаж, подчиняясь его же законам, предстают в постоянно меняющихся ракурсах, сохраняя присущее каждому своеоб­разие.

Бену а — мастер монументального стиля. Он оперирует крупными объе­ мами и осевыми построениями. Однако функция осевых построений пол­ ностью переосмыслена: они подчеркивают не регулярность, а живопис­ность, соседствуют с асимметричными; четкость геометрических объемов и гладких плоскостей сочетается с разнообразием картин, открывающихся с новых точек зрения.

Брюллов проявил себя в основном как мастер романтического ин­ терьера, соединив взволнованность летящих линий готики с парадным про­ странством классицизма.

Но никто из трех не работал в одном стиле — готическом. Быковский после осмотра собора Парижской богоматери заметил: «.. .изо всех виден­ных мною готических церквей — она лучшая, но если эта церковь, столь прославленная, есть одна из величайших произведений средних веков, то это еще большая причина не согласиться с тем, что готическая архитектура лучше всех выражает характер нашей религии» 90 . За долгую жизнь (умер 9 ноября 1885 г .) создавший много церквей, монастырей, соборов, колоколен, приютов с церквами, он проектировал их в основном в «русском» или «итальянском» стилях, поскольку русский православный храм никак не ассо­ циировался у него с формами готики. Православные храмы, начиная с 1830-х гг., проектируются в «русском» по преимуществу или «классицистическом» (относительно редко) стилях. Первый «стиль» символизирует народность этого типа зданий и самобытность народной идеи (современники Быков­ ского уверены в том, что русская идея и русский дух нашли наиболее пол­ ное воплощение в храмовом зодчестве допетровской Руси), второй — обще­ человеческое значение православия, может быть, даже мессианизм России в интерпретации славянофилов.

В домах Лорис-Меликова в Москве в Милютинском переулке и Вонляр- ского у Николаевского моста в Петербурге Быковский использует как глав­ ные второстепенные в классицизме приемы — равномерность акцентов, рав- норазмерность членений; им присуща измельченность форм и сухо­ ватость профилировки. Эти постройки — порождение иного века — более меркантильного, более занятого частными делами, но и более вниматель­ ного к запросам отдельной личности, к удобствам быта. В интерьере парад­ность больших зал соседствует с уютом небольших комнат и ниш, с их ков­рами, низкими мягкими диванами и креслами, с покойностью заставленных растениями зимних садов. В богадельне Горихвостова в Москве (1837, не со­ хранилась) контраст верхней глухой части фасадов с расположенным над цоколем рядом ниш и скульптур вносит неведомый ранее драматизм в образ классицистического по формам здания.

Быковский не остался глух и к выразительности новых, легкихипрозрач- ных железо-стеклянных конструкций. Пассаж Голицына (1841—1842; сквоз­ ной участок между Неглинной и Петровкой, не сохранился) и Купеческая биржа на Ильинке в Москве (1836—1838; перестроена А.С.Каминским в 1873—1875 гг.) обнаруживают внимание зодчего к проектированию зданий нового типа.

71. Усадьба Марфино. Дворец. Перестройка 1837- "Торжественное чествование 29 октября 1901 года

1839. Фрагмент фасада столетней годовщины со дня рождения... Михаила Дормедонтовича Быковского, с. 26.

Их планы отличаются компактностью и продуманным исполь­ зованием застроенной площади. В них широко использованы только начи­ навшие применяться в строительстве сплошное остекление крыш и метал­ лические конструкции. В архитектурном образе обоих зданий выразительно обыграно противопоставление массивных арочных форм тонким и хрупким: расположенным далеко друг от друга металлическим колонкам портика биржи и прозрачному перекрытию пассажа. Чувствуется тот почтительный восторг перед ошеломившими людей первой половины XIX в. возмож­ ностями техники, который вдохновил М. И. Глинку и Н. В. Кукольника на создание «Попутной песни».

«Беспринципность» Быковского и его коллег, невозможность сосредоточить­ ся и стать специалистом по одному «стилю», причину которой А. Н. Бенуави- дел в прихотливости постоянно менявшихся вкусов Николая I ", происте­ кает на деле из глубокой убежденности, что стиль сооружения выбирается в соответствии с заданием, то есть назначением сооружения. Это не бесприн­ ципность, а архитектурное мировоззрение, система взглядов того времени. Замечание Быковского о неприемлемости готики для русского православного храма дает ключ к пониманию смысла самих архитектурных форм, тол­ куемых ассоциативно, как олицетворение и материальное воплощение оп­ ределенных понятий (в данном случае католичества и православия). То же следует сказать о категории рационального, подробно рассматриваемого И.И.Свиязевым.

"См.: Бенуа А., Лансере Н. Дворцовое строитель­ ство Николая I . - «Старые годы», 1913, №7-9,с. 176.

Выясняется принципиально важная деталь: рационализм в понимании XIX в. не исключает, а предполагает эклектизм и стилизатор­ ство. Он исходит из эклектики как принципа формообразования.

Свиязев выступает идейным защитником К. А. Тона — основополож­ ника официального «русско-византийского» стиля. Но, понимая свою зада­чу достаточно широко, он не ограничивается этим. Освящение церкви в Се­ меновском полку, построенной по проекту Тона (1837—1842), послужило для Свиязева поводом дать отповедь сторонникам классицизма, сетующим «на произвольное уклонение от чистого и благородного итальянского стиля».